Клиника С... - Андрей Шляхов

— Первые звонки были нормальными, — по мере углубления в тему, губы Ирины подергивались все чаще, а рука, держащая ложечку, дрожала все заметнее. — «Здравствуйте, мы ищем Юрия Станиславовича Ягнецкого, не могли бы вы помочь нам?» На вопросы, зачем и с какого перепугу я должна им помогать, мне ответили, что Юрий Станиславович просрочил возврат долгов и внезапно куда-то исчез. Я сказала, что у меня нет никаких сведений, и предложила дать номер его мобильного. Оказалось, что они уже не только звонили ему по всем телефонам, но и нанесли визиты домой и на работу. Квартира пуста, на работе он уже второй месяц не появляется, и сведений о нем там никто не имеет. Отец и мать, оказывается, три года назад эмигрировали в Литву. А я, к моему несказанному удивлению, была указана Юрием при оформлении какого-то там кредита в качестве лица, у которого в случае чего можно будет получить сведения о нем. Один из звонивших «сотрудников» проболтался, что речь идет о двадцати с чем-то миллионах…

— Рублей или баксов? — уточнил Моршанцев.

— Рублей, но это ведь и в рублях о-го-го какая сумма. Почти миллион долларов… Дальше началось давление. Сознаю ли я, что я некоторым образом тоже причастна к случившемуся…

— Это каким образом?! — изумился Моршанцев. — Причастным может быть только тот, кто выступал в роли поручителя, разве не так?

— Эти… м-м-м… деятели считают, что наш развод был фиктивным, а на самом деле мы продолжали жить вместе. Я ответила, что они, наверное, бредят, но они напирают на то, что иначе бы он не стал указывать меня в качестве лица, от которого можно получить информацию. Я предположить не могу, с какого перепугу он указал меня, да еще со старым моим номером телефона, новые они уже по базам пробили. Объяснять бесполезно, они продолжают звонить, пугают меня статьей за укрывательство… Бред!

— Вообще-то правила «предъявляешь — обоснуй» никто не отменял. Какие у них доказательства?

— В том-то и дело, что никаких! — Ирина воткнула ложечку в начинающие оплывать остатки мороженого. — Доказательств никаких, но и отделаться не получается. Посылать их бесполезно — они звонят снова и снова. Вроде как делают паузу для того, чтобы я справилась с эмоциями и одумалась, а затем возобновляют общение. Я пробовала не отвечать, но сразу же получила СМС, что, если я стану уклоняться от телефонных переговоров, они будут вынуждены посетить меня на работе или дома.

— Дома — это не страшно, — оценил Моршанцев, — можно просто дверь не открывать, потопчутся и уйдут, а вот на работе — неприятно.

— Да, — дважды кивнула Ирина, — просто страшно представить себе визит подобных придурков в институт. Вот и продолжаю общаться по телефону и отвечать, что не знаю, где мой бывший благоверный и не могу знать, почему он, гад такой, указал меня в качестве лица, у которого можно будет навести о нем справки. Хоррор в стиле нуар! Ах, вот еще что — теперь они угрожают сделать меня невыездной. Так и сказали: «Если вы будете продолжать запираться, то вряд ли сможете ездить в отпуск дальше Сочи».

— Бред.

— Бред, но его приходится выслушивать, что-то говорить в ответ. Я, конечно, понимаю, что рано или поздно они от меня отстанут, потому что реально предъявить им мне нечего, но боюсь, что нервов моих не хватит с ними общаться. Работала бы я в районной поликлинике — послала бы их сразу по телефону, а пришли бы на работу — так и в глаза бы послала. Но у нас же не районная поликлиника, у нас институт с мировым именем, пафосное учреждение, сверху донизу набитое сплетниками! Если пойдут слухи, что я замешана в финансовых махинациях, то моя репутация будет погублена.

— Какая связь? — не понял Моршанцев. — Это же не имеет никакого отношения к профессиональным качествам.

— На первый взгляд это так, но в нашем институте невозможно работать, если коллеги тебе не доверяют. Люди должны быть уверены в том, что я выполню обещанное, не забуду и не кину… Ну, вы понимаете, в нашей теневой экономике слишком многое завязано на доверии. Даже сам факт прихода на работу к человеку сотрудников коллекторского агентства уже говорит о многом, наводит на размышления и подозрения. Ладно пришли бы тихо, но я совершенно не уверена, что они не сообщат на проходной, кто они такие и откуда. Скорее наоборот — сообщат, это же еще один способ морального давления. Представляете, что обо мне тогда станут говорить? Один раз был случай — лежал у нас в отделении дед, установили мы ему стимулятор и выписали, благословясь. А у деда двое сыновей, и оба работают в полиции, тогда она еще милицией называлась. Они встречают меня в коридоре, я приглашаю их войти в кабинет, чтобы не разговаривать на ходу, рассказываю им про папашу, объясняю, как и что, потом они меня благодарят и уходят. А оба приходили в форме — майор и капитан, причем, насколько я поняла, младший уже майор, а старший еще в капитанах ходит, такой вот парадокс. Приходили они в конце рабочего дня, уже в пятом часу. Так на следующий день, стоило мне только войти в конференц-зал, все вытаращились, будто привидение увидели, а Ростислав Васильевич спросил: «А вас разве вчера не арестовали?» А если сюда придут коллекторы, да несколько раз… Боюсь даже представить!..

В итоге кафе получило одиннадцать баллов. Балл по-честному сняли за некоторую нерасторопность официантки. Выйдя на улицу, Моршанцев предложил прогуляться. Весна уже окончательно переборола зиму, и погода для прогулки стояла самая подходящая — не жарко, не холодно и сухо.

— Лучше покатаемся по вечернему городу, а потом я вас отвезу домой, — предложила Ирина.

— Домой можно и не отвозить, — Моршанцев подумал о том, что автомобильная прогулка даже лучше пешей, как-то интимнее. — Сам доеду.

— Так все равно кататься, — резонно заметила Ирина, доставая из сумочки ключи.

На Большом Каменном мосту Ирина спохватилась и включила плеер. Из колонок полился завораживающий голос Дженис Джоплин. Музыкальные пристрастия Моршанцева и Ирины, как оказалось, во многом совпадали.

«I want you to come on, come on, come on, come on

And take it

Take another little piece of my heart now baby

Break it

Break another little bit of my heart now darlin' yeah

Come on

Grab another little piece of my heart now baby

You know you got it if it makes you feel good, oh yes it did…»[33]

Jerry Ragovoy, Bert Berns «Piece of My Heart»

В половине первого Ирина остановила машину у подъезда шестнадцатиэтажной башни, в которой жил Моршанцев, и сказала:

— Спасибо за чудесный вечер, Дима.

В тоне, которым были сказаны эти слова, Моршанцеву послышался не то намек, не то некая неопределенность.