Клиника С... - Андрей Шляхов

— Жизнь против денег, — плоско пошутила дочь.

— А тебе, Инночка, я бы посоветовал время от времени прикусывать язычок, — сказал Всеволод Ревмирович. — Ты же видишь, к каким последствиям приводит твоя несдержанность. Нельзя давать недоброжелателям даже мельчайшего повода для нападок и придирок…

— Да, доченька, — поддержала мать, — ты уж постарайся сдерживаться. А то ведь прочтешь и думаешь, что ты какая-нибудь мегера. А ведь ты на самом деле не такая…

— А еще хуже! — закончила Инна Всеволодовна и встала из-за стола. — Спасибо за ужин, я поеду к себе.

— Какое там «к себе»? — всполошился Всеволод Ревмирович. — А кто мне напишет тезисы моего интервью? Оставайся!

— Я прекрасно справлюсь с этим и в одиночку! — заверила дочь. — Ты мне будешь только мешать. Завтра утром тезисы будут в твоей почте.

— А ты представляешь…

— Представляю, папа, — Инна Всеволодовна наклонилась и поцеловала отца в безволосое темя. — Килограмм сахара, килограмм меда, килограмм елея… Все хорошенько размешать, добавить гуманности и чуткости, заправить любовью к ближнему, посыпать сахарной пудрой — и можно разливать по тарелкам!

— Инна!

— Папа! Не учи меня жить, лучше помоги материально!

— Если тезисы мне понравятся, я выпишу тебе премию! — пообещал Всеволод Ревмирович.

— Лучше подумай над тем, как реорганизовать наше швейное производство, — посоветовала дочь, стремившаяся прибрать к своим загребущим рукам все, что только можно. — Давно пора расширить ассортимент, начать шить медицинскую форму и другую рабочую одежду.

— Занимайся наукой, Инна, — отмахнулся Всеволод Ревмирович, — а швейный цех оставь Валиеву. Он прекрасно с ним справляется.

— Вот так всегда, мама! — вздохнула Инна Всеволодовна. — Посторонним достается все самое лучшее, а родной и единственной дочери — то, что останется. Как можно быть таким бессердечным?!

— Вот когда сядешь на мое место, тогда и шей что хочешь, хоть свадебные платья, — проворчал Всеволод Ревмирович. — А пока пусть все остается по-моему…

— Я называю это «принципом ДДД»! Диагноз, доступность, доверие. Диагноз — ясно и без комментариев, доступность означает проживание в Москве, что дает нам возможность постоянного мониторинга и легкий доступ к амбулаторной документации… — профессор Варакучин улыбнулся во все тридцать два искусственных зуба. — Ох, если бы вы только видели, что пишут эти, с позволения сказать, врачи поликлиник. Самые блистательные перлы я выписываю в особый блокнот, думаю собрать, систематизировать, снабдить комментариями и издать в назидание, как говорили раньше, потомкам! Ну и доверие, куда же без него? Доверие — основа любого сотрудничества.

Варакучин держался просто, без присущего многим профессорам апломба. Заглянул в ординаторскую, увидел Моршанцева, познакомился и сразу же начал объяснять принципы отбора больных для участия в клинических исследованиях. Внешне профессор напоминал актера Евгения Леонова — такой же невысокий, круглолицый, улыбчивый. Должно быть, легко находит общий язык с больными, да и с коллегами тоже.

— У нас как принято? Вы подбираете из числа своих больных подходящего для наших целей и ведете его вместе с кем-то из моих сотрудников. Разумеется — вы, как лечащий врач, отвечающий за все, что происходит, будете в курсе всего… Никаких действий за вашей спиной не будет, мы своих не подставляем. Вы делаете только свое дело, то, что вам положено как лечащему врачу, непосредственно к исследованию вы никакого отношения не имеете, то есть это вас ничем не затруднит и ни к чему не обяжет. Только снять трубочку, набрать номер, у меня он легкий — четыре тройки, и сказать: «Альберт Иванович, у меня есть кадр для вас». Я вам дам списочек…

Профессор полез в свою пухлую черную кожаную папку. Щелкнул замочком, вытащил пачечку листов, отделил несколько, сколотых вместе скрепкой, и положил на стол перед Моршанцевым.

— Это наша насущная потребность, то, что сейчас требуется. Здесь перечислены все критерии. На критериях особо не зацикливайтесь — подходит по основным, и ладно. Как не существует идеальных людей, так же и не существует идеальных кандидатов. Раньше мои сотрудники ходили по отделениям и отбирали подходящих больных, но сейчас работы столько, что они просто не успевают это делать. Работы — непочатый край, спасибо Инне Всеволодовне. Да, кстати, я вас агитирую не забесплатно, то есть, конечно, забесплатно, но не даром. Тех, кто активно с нами сотрудничает, мы время от времени включаем в списки авторов статей. Нам не жалко, а вам приятно: две-три статьи в год — это очень хорошо как для статуса, так и для получения категории. А там, чем черт не шутит, глядишь, и кандидатскую написать соберетесь. У нас очень удобно защищаться, потому что есть свой ученый совет. Поддержат, подскажут, короче говоря — в обиду не дадут. Вы как, еще не надумали продвигаться в кандидаты?

— Пока нет, — вежливо улыбнулся Моршанцев. — Но в отдаленной перспективе есть такая мысль.

— В отдаленной надо докторскую иметь, а кандидатскую в ближайшей, — ласково попенял профессор. — Время бежит, текучка заедает, не успеете оглянуться, а вам уже пятьдесят и вами командует какой-нибудь самодовольный юнец. Почему? Да потому что вы так и не удосужились обзавестись ученой степенью, а он вот обзавелся…

— Ну, до пятидесяти лет я тянуть не стану, — пообещал Моршанцев.

— Ну-ну, — то ли подбодрил, то ли одобрил профессор. — А вам, коллега, раньше доводилось подбирать пациентов для клинических исследований?

В устах профессора «коллега» звучало демократично и комплиментарно.

Моршанцев ответил, что нет, не доводилось. Профессор понимающе покивал, какие, мол, ваши годы, еще успеете, уточнил, есть ли у коллеги «еще совсем немножечко свободного времени», и стал делиться сокровенным знанием:

— Главное — это чтобы пациент не просто хотел, а прямо-таки горел желанием участвовать в исследовании. Тогда он будет с нами до конца, в хорошем смысле этого слова, не бросит прием препарата на полпути, будет аккуратен и добросовестен. Пациент должен понимать, что ему, не побоюсь этих выспренних слов, коллега, оказана великая честь, улыбнулась удача. Другим не предложили, а ему предложили. Избранность стимулирует, повышает самооценку, располагает к сотрудничеству. Поэтому не начинайте со слов: «Вы нам подходите», а говорите: «Я хочу вам предложить. Именно вам…» Подавайте это как выигрыш в лотерею, возможность бесплатно пролечиться суперсовременным, уникальным, не имеющим аналогов (даже если аналоги и есть, то незачем сообщать об этом) препаратом.

Лицо профессора на недолгое время стало строгим.

— Никогда не упоминайте про плацебо,[32]а если пациент спросит, народ ведь нынче грамотный, нахватавшийся всяких сведений, говорите, что в этом исследовании «пустышки» не участвуют. Мы всем всегда так говорим, иначе просто невозможно будет работать. Все люди мнительны, а больные — так в особенности.