Логика чудес. Осмысление событий редких, очень редких и редких до невозможности - Ласло Мерё

Есть люди, которым хорошая драка, по-видимому, доставляет удовольствие. Настоящий боец не боится пропустить несколько ударов соперника, если в конце концов выходит победителем; чем ожесточеннее бой, тем больше ему нравится драться и тем энергичнее он сражается. Такой боец не просто не замечает ударов; бьют его, бьет он, и это делает бой интересным.

Многие бойцы обладают на удивление мягким характером. Они не напрашиваются на неприятности. Их латентные дикость и агрессия проявляются, только когда начинается бой. Выше я упоминал, что крещендо рассерженных голосов может быть предвестником кабацкой драки. В этот момент спокойный тихонский мир добродушного пьянства готов уступить место диконскому хаосу — если, конечно, противная сторона не найдет умиротворяющих доводов. Но на этом этапе мирное разрешение конфликта случается редко, хотя вежливое извинение почти всегда способно предотвратить драку. Меня поражает, что люди готовы рисковать своей жизнью, лишь бы не потерять лицо.

Как-то раз, подъезжая к светофору, я замечтался, не успел вовремя затормозить и стукнул машину, стоявшую впереди. Удар был очень слабым, и все повреждения свелись к царапине на бампере. Но это была блестящая новенькая BMW; из нее выскочил мускулистый молодой человек, непрерывно крича: «Почему ты это сделал? Почему? Почему? Почему?» Он был явно расстроен, и я видел, что при малейшей провокации дело перейдет в драку. Не думаю, чтобы он хотел сильно меня покалечить, хотя я вряд ли вышел бы из этой переделки целым и невредимым; ему скорее хотелось сорвать на мне свою злость. Меня внезапно осенило, и я ответил: «Почему? Потому что я облажался. Мне очень жаль». Молодой человек моментально смягчился. Теперь ни о какой драке не могло быть и речи. Через несколько минут мы уже обменивались данными для отчета о ДТП, в полном соответствии с тихонскими правилами дорожного движения.

Бойцы встречаются и в интеллектуальных сферах. Не так давно я читал лекцию по психологии мышления группе очень молодых шахматистов. Я сказал, что те из них, кто хочет стать великими игроками, должны любить боевые аспекты игры. Нужно и выстоять, и одолеть противника, находящегося по ту сторону шахматной доски. Один из тренеров этой команды, гроссмейстер — то есть игрок наивысшей категории в Международной шахматной федерации (ФИДЕ), — не принадлежавший, однако, к числу самых успешных игроков мира, сказал мне, что после моих слов его осенило: «Теперь я понимаю, почему я так и не стал великим шахматистом. Я не люблю драться!» Действительно, он был шахматистом аналитического, интеллектуального склада и всегда пытался найти оптимальный ход для каждой конкретной ситуации, но не обращал внимания на боевые аспекты соревнования. Тем не менее, поскольку обычно ему удавалось найти наилучший ход, гроссмейстером он стал.

Но в шахматах борьба и соперничество не сводятся к определению объективно лучшего хода. Соревнование между двумя людьми — это борьба за нахождение того, что в данный момент окажется наиболее действенным против данного противника. Каждый великий шахматист видит в шахматной партии не борьбу между двумя наборами фигур, а борьбу между двумя людьми — двумя умами, двумя волями, двумя личностями. Великому шахматисту доставляют удовольствие попытки перехитрить противника. Именно против конкретного противника — его психологического склада и стиля игры — шахматист строит атаки и оборону, и вовсе не всегда выбирает «лучший» по объективным критериям ход. Именно поэтому в великих шахматных партиях мы можем увидеть, как игроки пытаются использовать рискованные дебютные гамбиты или идут на опасные жертвы, подставляясь под сокрушительные удары в надежде на то, что, если они перенесут эти удары, это может дать им более сильную позицию.

Я как-то спросил нескольких боксеров, борцов и людей, которые не занимаются никакими спортивными единоборствами, кто, по их мнению, победит в поединке между боксером и борцом. Предположим, что оба они — первоклассные (но не мирового уровня) спортсмены в своих дисциплинах и принадлежат к одной и той же весовой категории. Те, кто не занимается единоборствами, в подавляющем большинстве ответили, что победит боксер, но боксеры и борцы единодушно проголосовали за борца. Борец может получить несколько ударов, пока будет сокращать дистанцию, но как только он окажется на столь малом расстоянии, что у боксера уже не будет места для свободных движений руками, у последнего не останется никаких шансов. Разумеется, существует возможность, что боксер отправит борца в нокаут в самом начале схватки, но такой исход вероятен, только если боксер — спортсмен мирового класса. Первоклассный борец чаще всего способен выдержать несколько ударов первоклассного боксера.

А что произойдет в схватке между дзюдоистом и борцом классического стиля? Когда я задал этот вопрос дзюдоистам и спортсменам, занимающимся греко-римской борьбой, я получил весьма удивительный ответ: мне сказали, что все будет зависеть от того, как одеты участники поединка. Если, например, на них будут традиционные костюмы дзюдоиста, «дзюдоги» — тяжелая куртка, легкие штаны и пояс, — то дзюдоист почти наверняка победит. Однако против борца почти обнаженного дзюдоист окажется практически беспомощен, так как он привык хватать противника за одежду, и если свободной одежды на участниках схватки не будет, то борец получит большое преимущество.

Если не считать случайных кабацких драк, в реальной жизни боксеры и борцы редко вступают в схватки друг с другом. Воинственность шахматистов, однако, бывает очень разной, и они ежедневно вступают друг с другом в бой за шахматной доской. Можно сказать, что среди них есть игроки типа боксеров, типа борцов и типа дзюдоистов. И если вы думаете, что игроки боксерского типа — это крупные, массивные громилы, не тут-то было! Юдит Полгар, лучшей шахматистке всех времен, которая участвовала в мужских международных турнирах, присущ очень агрессивный стиль игры. Она явно наслаждается острой борьбой и не боится жертвовать фигуры. Кроме того, чем больше атак ей приходится отражать, тем сильнее становится ее игра. Как и большинство выдающихся бойцов, вне поля боя она становится человеком очень мягким.

Соответствуют стереотипному образу бойца и многие инвесторы. Малкольм Гладуэлл сравнивает в своей книге «Что видела собака» двух успешных инвесторов, представителя более традиционного типа Виктора Нидерхоффера и нашего друга Талеба. Нидерхоффер — типичный боец. Он обожает соревнование и готов идти на огромный риск, но, подобно хорошему игроку в покер, умеет оценивать конкурентов и знает, когда лучше спасовать. Поэтому он, как правило, ежедневно получает хорошую прибыль. Иногда ему все же не везет, и он несет огромные убытки. В один ужасный день он потерял все свое состояние, $130 млн. Ему пришлось продать все свои биржевые активы и всю свою коллекцию произведений искусства, а когда и этого не хватило, чтобы расплатиться с кредиторами, он был вынужден заложить свой замок и даже занять денег у собственных детей. После этого он начал все сначала и вскоре вернул себе все свое состояние, выкупил произведения искусства, выплатил закладную на дом, отдал долги детям и стал еще богаче, чем раньше. Нидерхоффер неоднократно оказывался у разбитого корыта, и каждый раз ему удавалось встать на ноги после очередного краха. Талеб считает, что инвестиционная стратегия Нидерхоффера — типичный пример хрупкой стратегии, но благодаря бойцовским качествам Нидерхоффера она становится антихрупкой, потому что его мотивируют именно тяжелые потери, и, разумеется, ему помогает тот факт, что «свалка богача» — источник богатства. В данном случае на свалке Нидерхоффера были записи из его картотеки — координаты людей, которым он не звонил годами, предпочитая им лиц более важных, а также стратегии, которые он не применял десятилетиями, и знание отраслей и отдельных компаний, которое в свое время уступило место более выгодной информации. После каждого краха эти «плевелы» снова становились полезными.