Царский отбор - Екатерина Слави

– С сачком? – удивленно спросила Ярина. – Это вот та палка с сеточкой – сачок, кинья?

– Угу, – подтвердила я.

– Не припоминаю, чтобы у вас такой был, барышня, – с крайним сомнением сказала она. – В Рагуде дети в такое не играют – это, видимо, заморская игра такая.

Я прокашлялась. Ах, ты ж, боги-боги. Успела забыть, что я и Таиса – не один и тот же человек. Надо быть поосторожнее.

– И знаете, кинья, мне кажется, вы ошиблись – ребенок не бабочек ловит.

– А кого? – поинтересовалась я и присмотрелась.

А присмотревшись, сразу же услышала очень даже характерный звук:

Ж-ж-ж-ж-ж-ж!

Шмель, осенило меня.

Я еще раз присмотрелась.

Два шмеля.

Этот беловолосый ребенок бегал по парку в попытках поймать сачком двух шмелей, которые почуяв наступление тепла, выползли из своих мест зимовки и теперь искали места для строительства гнезд.

Шмели жужжали и летали над головой мальчика, который их совсем не боялся. Детям часто не свойственны страхи взрослых, особенно мальчишкам. Вот была бы тут девочка, то вместо охоты на шмелей она могла устроить побег от них с громким визгом.

Вот оно!

Меня осенило – это то, что надо.

Шмелей я не боялась. Дед мой был пасечником – да, совершенно случайно, – разводил он, конечно, не шмелей, а пчел, впрочем, и со шмелями познакомиться пришлось, и знала я о них достаточно, чтобы не испытывать перед ними страха.

– Ярина, – оживилась я. – Срочно тащи какую-нибудь посудину типа кувшина и что-нибудь плоское, ну там… нарезочную доску. Или что-то вроде. Мигом.

Догадавшись, что я что-то задумала, моя служанка медлить не стала.

– Сделаю барышня. Мигом обернусь.

Через полчаса мы с Яриной, вооружившись плотно закупоренным пробкой стеклянным пузырьком, из которого доносилось мерное жужжание, приблизились к покоям Лазарии.

Маленький маг охотно одолжил мне сачок, стоило мне только сказать, что-то вроде «А вот я бы на твоем месте поймала шмелей, ты бы ахнуть не успел». Пацаненок обиделся и велел мне: «Докажи!». Наверное, был уверен, что не смогу. Это он, конечно, зря.

Я вспомнила детство, и оба шмеля отправились в принесенный Яриной кувшин в считанные секунды. Кувшин мы накрыли нарезочной доской, сачок вернули, а потом заменили кувшин какой-то склянкой, принесенной Яриной из дворцовой кухни. У склянки и пробка была, что весьма кстати.

И вот мои шмелиные солдаты готовы выполнить свой долг.

Ярину я попросила стоять на стреме, а сама пробралась в покои: все двери были закрыты, поэтому в узких коридорах было темно, и шла я почти на ощупь.

Услышав, что сразу несколько голосов доносится от одной из дверей, я подошла к ней вплотную: девицы за дверью хихикали, кажется, развлекали барышню. Очень аккуратненько приоткрыв дверь, я заглянула сквозь узенькую щелку и почти сразу на диванчике напротив двери увидела Лазарию: бело-розовая, как жемчуг, кожа, черные волосы, уложенные в изящную прическу, глаза – озера. Одета она была в платье цвета чайной розы, что очень шло к ее лицу.

Лазария была задумчива – выглядела чуть отстраненной, словно мыслями находилась не здесь. Я заметила это сразу, несмотря на то, что она улыбалась шуткам сопровождающих ее девиц и снисходительно одергивала, когда шутки становились слишком пикантными – словом, старательно делала вид, будто принимает живое участие в беседе.

Но все же она была не здесь. Ее пальцы то и дело поглаживали что-то в маленькой поясной сумочке, словно она проверяла, на месте ли некая вещь.

«Что там у нее? – заинтересовалась я.

Первой мыслью, конечно, было – мой огненный плод. Но ее я тотчас откинула. Ледяной бутон был небольших размеров, но сумочка Лазарии была еще меньше – он бы там просто не поместился. И вряд ли она стала бы класть в матерчатую сумочку саму огненную ягоду.

Что ж, пожалуй, пора.

Подняв пузырек, я посмотрела на шмелей, жужжащих внутри. Осторожно вынула пробку, но не до конца – придерживала вплотную к горлышку, чтобы не вылетели раньше времени. После чего поднесла пузырек к щели в двери.

«Простите, дамы, если вас ужалят, – заранее посочувствовала я. – Но на войне, как на войне. Вполне возможно, ваша госпожа сделала первый шаг на тропу войны, украв у меня мой подарок для царя. А если нет… Ну… не бывает войны без жертв. В общем, просто разбегайтесь поживее – и все хорошо будет».

И с этой мыслью отвела пробку в сторону, быстро сунула горлышко в проем и, увидев, как два шмеля рванули вперед из своего заточения, быстро закрыла дверь. Не тратя время, на цыпочках отбежала в сторонку и, присев, спряталась за огромной вазой на постаменте в темном углу коридора.

Сначала было тихо.

Но недолго…

Раздался душераздирающий визг, а потом последовали крики. На высоких тонах девицы голосили:

– Пчелы!

– Осы!

– Шмель!

«Хоть одна грамотная», – подумала я.

Какое-то время за дверью визг перемежался с топотом – похоже, девушки беспорядочно бегали по комнате. Наконец дверь распахнулась, и весь женский коллектив из… откуда там Лазария? Из Алабоны? В общем, весь женский коллектив из Алобоны, толкаясь в дверях, пихая друг друга локтями, визжа друг другу в уши, спотыкаясь и падая, хлынул наружу.

В покоях Алабонской невесты тем временем одна за другой открывались другие двери. Оттуда выбегали молодые девицы и дамы постарше, бежали в главную комнату, видимо, спасать госпожу, но забегали туда ненадолго – почти тот же час выбегали обратно с визгами.

Одна из дам, крупноватая и немолодая, вцепившись мертвой хваткой в Лазарию, тащила, как на буксире, упирающуюся госпожу. Почему Лазария упиралась и не хотела убегать, я не поняла, но вид у нее был недовольный, как будто ее уводят против силы.

Наконец последняя девица выбежала наружу, и покои Лазарии опустели.

«Времени мало», – решила я.

Лазария явно не хотела уходить, а значит, постарается вернуться как можно скорее.

С этой мыслью я выбралась из-за вазы и рванула в комнату, в которой только что отдыхало алабонское женское общество.

Почему же Лазария так не хотела уходить, спрашивала я себя, влетев в опустевшую комнату. Может быть, потому что она здесь что-то прячет и не хотела эту вещь оставлять без присмотра? Очень похоже. Неужели мой огненный плод таки здесь?

«Времени мало, Тая, торопись!» – велела я себе, бросившись первым делом к диванчику, где сидела Лазария.

Шмели были здесь, но мною не очень интересовались. Интересовало их окно – и они усиленно бились в него, желая наружу.