Зеленые холмы Африки - Эрнест Хемингуэй

Самец, проходя здесь, терял уже мало крови:видно, солнце и горячий воздух подсушили его раны, и нам лишь изредкапопадались теперь мелкие звездчатые брызги на камнях.

Гаррик нагнал нас, сделал несколько«драгоценных находок» – пятнышек крови, – потом снова уселся под деревом.Под другим деревом спасался от солнца бедный вандеробо-масай, в первый ипоследний раз выполнявший обязанности ружьеносца. Под третьим расположился Дед– он был весь обвешан ружьями, и голова антилопы лежала рядом с ним, подобнокакому-то черному символу. Мы с М`Кола продолжали медленно и с трудомпродвигаться по длинному каменистому склону, потом вышли на соседний луг,кое-где поросший деревьями, пересекли его и увидели длинное поле, с краюусеянное крупными камнями. Посреди этого поля след совсем затерялся, и мыкружили на месте около двух часов, прежде чем снова нашли брызги крови.

Отыскал их Дед возле камней, в полумиле отнас. Он пошел туда, рассудив по-своему, куда должен был деваться самец. Да, нашДед оказался настоящим охотником!

Мы очень медленно одолели еще милю по твердойкаменистой почве, а потом застряли окончательно. На твердом грунте следов неоставалось, а крови нигде не было. Каждый высказывал свои предположения насчеттого, куда направился эверь, но путей было слишком много. Нам не везло.

– Ничего не выйдет, – сказал М`Кола.

Я сел отдохнуть в тени большого дерева. Здесья мог расправить усталую спину, мне было прохладно, как в воде, и ветерокхолодил кожу сквозь взмокшую рубашку. Я не переставал думать о самце. Лучше быуж я промахнулся! А то ранил и не сумел выследить. Должно быть, он уходитсейчас все дальше и дальше. Ведь он ни разу не обнаружил намерения повернутьназад. Вечером он издохнет, и его сожрут гиены. Или, еще того хуже, набросятсяна живого, перегрызут ему поджилки, потом вырвут внутренности… Первая же гиена,напав на кровавый след, не успокоится, пока не нагонит раненого зверя. Потомона начнет скликать остальных… Я ругал себя последними словами за то, чторанил, но не добил антилопу. Я со спокойной душой убивал всяких зверей, еслимне удавалось сделать это без промаха, сразу: ведь всем им предстояло умереть,а мое участие в «сезонных» убийствах, совершаемых каждый день охотниками, былолишь каплей в море. Да, совесть моя молчала, когда я убивал зверей наповал. Мысъедали мясо и забирали шкуры и рога. Но этот самец черной антилопы причинилмне немало терзаний. Кроме всего прочего, мне очень хотелось добыть его.Хотелось мучительно – я даже себе самому не сознавался, насколько сильно мнеэтого хотелось, но игра была проиграна. Удобный момент был в самом начале,когда самец упал, а мы этот момент упустили. Впрочем, нет – наилучшаявозможность, какую только может пожелать охотник, представилась мне, когданужно было стрелять, а я послал пулю наугад. Это была грубейшая ошибка. Ясделал подлость, прострелив ему брюхо. Вот что бывает, когда человек слишкомуверен в себе и пренебрегает чем-либо, без чего нельзя довести дело до конца.Ну что ж, мы потеряли этого самца. Во всем мире вряд ли можно было найтисобаку, которая выследила бы его сейчас, в такую жару. И все же ничего другогоне оставалось. Заглянув в словарь, я спросил у Деда, есть ли на шамбе собаки.

– Нету, – ответил Дед. –Хапана.

Мы описали большой круг, а местных проводниковя послал на поиски в другую сторону. Но мы не нашли ничего – ни следов, никрови, и я сказал М`Кола, что пора возвращаться. Проводники отправились замясом убитой самки. Итак, мы признали себя побежденными.

Мы с М`Кола, а за нами и все остальные посамому солнцепеку пересекли открытую равнину, потом сухое русло и очутились вблагодатной тени леса. Мы шагали по тропе, кое-где расцвеченной солнечнымипятнами, и напрямик, по ровному пружинистому настилу, как вдруг увидели вкакой-нибудь сотне шагов от себя целое стадо черных антилоп, которые неподвижностояли меж деревьев, глядя на нас. Я оттянул затвор и стал высматривать лучшуюпару рогов.

– Думи, – прошептал Гаррик. –Думи кубва сана!

Я взглянул туда, куда он указывал. Там стоялаочень крупная самка, темно-каштановая, с белыми отметинами на морде, белымбрюхом, могучая, с красиво изогнутыми рогами. Она стояла боком, повернув голову,и разглядывала нас. Я внимательно оглядел всех антилоп. Одни только самки.Должно быть, это то самое стадо, в котором я подранил самца, – оноперевалило через холм и снова собралось здесь.

– Пошли в лагерь, – сказал я М`Кола.

Когда мы тронулись, антилопы побежали иперескочили тропу впереди нас. При виде каждой хорошей пары рогов Гаррикповторял: «Самец, бвана, большой, большой самец! Стреляй, бвана, стреляй же,скорее!»

– Все самки, – сказал я, когда стадов страхе промчалось по обрызганному солнцем лесу и скрылось из виду.

– Да, – согласился М`Кола.

– Дед! – позвал я.

Он подошел.

– Пусть Гаррик понесет головуантилопы, – сказал я.

Дед опустил свою ношу на землю.

– Нет! – запротестовал Гаррик.

– Да! – возразил я. – Понесешь,черт тебя побери!

Мы продолжали путь через лес к лагерю.Настроение у меня было прекрасное. За весь день я ни разу не вспомнил о куду. Атеперь мы возвращались туда, где они ждали меня.

Обратный путь показался мне очень долгим, хотяобычно, когда возвращаешься другой дорогой, время проходит незаметно. Ясмертельно устал, голову сильно напекло, и от жажды все у меня внутрипересохло. Но неожиданно в лесу стало прохладнее. Солнце спряталось за облака.

Мы вышли из лесу, спустились на равнину иувидели колючую изгородь. Солнце было уже скрыто грядой облаков, а скоро и всенебо заволокли зловещие тучи. Я подумал, что сегодня, быть может, последнийясный и жаркий день. Такая жара не часто бывает перед дождями. Сначала я сказалсебе: «Вот если б прошел дождь, но почва сохранила бы следы! Тогда мы могли быохотиться за этим самцом без помех». Но, поглядев на тяжелые, мохнатые облака,которые быстро покрыли все небо, я вспомнил, что нужно еще догнать своих, апотом на машине одолеть десять миль по черным землям до Хандени, и решил ехатьсейчас. Я указал на небо.

– Плохо, – сказал М`Кола.

– Поедем в лагерь бваны М`Кубва?

– Хорошо. – Потом, энергично одобряямое решение, он добавил: – Н`дио! Н`дио!

– Едем! – решил я.