Яртур - Сергей Шведов

– Нельзя допускать в Расену псиглавцев и волкодлаков, – с надеждой посмотрел на Бутуя боярин Биллуг. – Каган Яртур должен нас понять. Это может вызвать волнение в городе, наши обыватели не привыкли к такому соседству.

Биллуга поддержали старейшины Расены, как боярского, так и купеческого звания. Все хорошо понимали, что от грабежей и насилия победителей не сможет удержать даже каган, но пусть хоть насильники будут в облике человечьем, а не зверином.

– Сделаю все, что смогу, – прижал руки к груди Бутуй. – Думаю, Яртур и сам понимает, что с асами лучше договориться миром, чем понапрасну лить кровь под стенами Расены.

Нельзя сказать, что в стане Яртура не ждали посольство из столицы Асии, но никто не предполагал, что оно появится раньше, чем войско внука Коломана охватит город железным кольцом. Такая поспешность настолько не вязалась с прежними представлениями о гордых асах, что многие себерские и биармские бояре в окружении Яртура заговорили о ловушке. Возможно, именно поэтому боярина Бутуя приняли в роскошном шатре Яртура с куда меньшей сердечностью, чем он ожидал. Сам каган, сидевший в кресле, похожем на трон, даже не поднялся навстречу посланцам княжича Ратмира, а только небрежно кивнул в ответ на их приветствие. Кагана окружали не менее полусотни бояр, биармцев, туров, орланов, был здесь и вождь волкодлаков Стемир и даже несколько вожаков псиглавцев, выделявшихся на общем фоне своей устрашающей и уродливой внешностью. Пока все эти люди и нелюди молчали, но в глазах их явственно читалось недоверие. И каган Яртур не был в этом ряду исключением.

– Если я вас правильно понял, бояре, то мой родич княжич Ратмир желает встать под мою руку? – холодно спросил у послов Яртур.

– Именно так, каган, – склонился перед ним в поклоне Синегуб. – Ратмир готов принести тебе клятву верности именем Перуна или Ярилы, по твоему желанию, и признать твое верховенство над всеми землями Великой Скифии, в том числе и над Асией. При условии, конечно, что ты подтвердишь его права на владение землей предков.

– И на Асгард? – нахмурился Яртур.

– На звание владыки Асгарда княжич Ратмир не претендует, – спокойно отозвался Синегуб.

Эти слова асского боярина вызвали удивленный шепот в окружении кагана. Шутка сказать, княжич Ратмир, потомок Ударяющего бога, отрекается не просто от звания, но и от пути, коим его предки следовали на протяжении по меньшей мере тысячи лет.

– На это есть серьезные причины, – вздохнул Бутуй. – Но с твоего разрешения, каган, мы расскажем тебе о них наедине.

– Воля ваша, бояре, – кивнул Яртур. – Что же касается моего родственника, княжича Ратмира, то я готов взять и его, и Асию, подвластную ему, под свое покровительство.

Слова кагана вызвали вздох разочарования среди ближников. Расена была лакомым куском, слухи о богатствах, накопленных ее жителями, будоражили умы многих беров и туров, не говоря уже о волкодлаках и псиглавцах, всегда готовых ограбить и ближнего, и дальнего.

– Наша цель – Асгард, – твердо сказал Яртур, и вспыхнувший было ропот мгновенно стих. Ибо по сравнению с величественным замком, построенным Перуном и доверху набитым золотом, Расена смотрелась нищей деревней. Другое дело, что за обладание сокровищами Асгарда придется заплатить очень большую цену. Это понимали все. Но, похоже, сторонники Яртура, собравшиеся в это осеннее утро в шатре, верили в счастливую звезду своего вождя.

Торжественный прием послов княжича Ратмира завершился пиром, как это и положено по обычаю. Столы расставили прямо в чистом поле, благо не по-осеннему жаркая и солнечная погода позволяла и хозяевам и гостям насладиться вином и яствами. Боярину Бутую удалось во время пира перемолвиться с царем Аркасаем и князем Велемудром. И сармат, и ашуг не скрыли от боярина своего разочарования. Похоже, оба надеялись, что победное шествие Яртура будет остановлено здесь, под Расеной, и что асы все как один готовы будут умереть за свои и чужие интересы.

– Не все так просто, как вам кажется, князья, – вздохнул Бутуй. – Нашим землям грозит опасность, по сравнению с которой нашествие Яртуровых орд всего лишь мелкая неприятность, на которую можно махнуть рукой.

– Ты в своем уме, боярин? – оторопело уставился на новоявленного пророка простоватый Аркасай.

– Увы, – развел руками боярин. – Прозрение началось, это все, что я могу вам сказать, князья. Кстати, разве боярин Бренко не привез выкуп за ваше освобождение?

– Привез, – неохотно отозвался Аркасай. – Но мы решили задержаться в стане Яртура, дабы собственными глазами увидеть битву за Асгард.

– И насладиться поражением кагана, – криво усмехнулся Бутуй. – Я понимаю ваши чувства, князья, ибо сам еще недавно был пленником. Но хочу, чтобы вы знали – поражение кагана обернется нашей неминуемой гибелью, тогда как его победа, возможно, даст людям шанс продолжить свое существование.

Аркасай и Велемудр переглянулись, похоже, оба решили, что Бутуй либо сошел с ума, либо продался с потрохами внуку Слепого Бера. И в том, и в другом случае на боярина следовало махнуть рукой и с этой минуты держаться от него как можно дальше. Иного мнения в отношении Бутуя придерживался боярин Весень, не замедливший напомнить о себе, как только пир подошел к концу. По виду ближник Слепого Бера был сама любезность, но в карих глазах его стыло недовольство. Подхватив посла под руку, он увел его в свой шатер для доверительного разговора.

– Не скрою, я недоволен тобой, боярин Бутуй, – сразу же взял быка за рога Весень. – Ермень по-прежнему жив-здоров, не говоря уже о Ратмире.

– Падение Ратмира – вопрос времени, – спокойно отозвался ас. – И падение это состоится со дня на день. Велена не упустит свою жертву.

– А зачем ты вступил в союз с сыном рахмана Приама?

– Ермень – единственная ниточка, связывающая нас с Волохом, который ныне обосновался под крылышком Родегаста и готов помочь своему сыну взять неприступный замок.

– Ты шутишь, боярин? – нахмурился Весень.

– Кудесник Баян посетил на днях Асгард, – спокойно ответил Бутуй. – Он считает, что Прозрение началось. Не пройдет и месяца, как Око Аримана откроется. Ты, вероятно, догадываешься, боярин, чем это обернется для всех нас.

– Я не верю Баяну, – слегка побледнел ближник Слепого Бера.

– Зато я верю Волоху, – твердо сказал Бутуй. – Князь Себерии никогда бы не полез в Асгард, если бы в этом не было крайней необходимости.

– Если Прозрение действительно началось, – задумчиво проговорил Весень, – то остановить его будет крайне трудно.

– Ты предлагаешь бежать?

– Куда бежать-то, – поморщился Весень. – От Аримана нас даже Вий не защитит. Ибо Вий слеп, а Ариман – зряч.

– И что ты предлагаешь?

– Ты должен рассказать обо всем Яртуру, – твердо сказал Весень. – Внук Коломана должен знать, что его ждет в Асгарде.

Для Яртура вести, привезенные боярином Бутуем, прозвучали как гром среди ясного неба. Одно дело – взять замок, пусть доселе и неприступный, и совсем другое – схлестнуться в поединке с существом, чье могущество во много раз превосходит силу, отпущенную не слишком щедрыми богами человеку. Откуда он взялся, этот Ариман, и почему дедушка Коломан ничего не сказал о его существовании своему внуку? Речь ведь шла только о жар-цвете, который Слепой Бер должен был отдать Вию в обмен на божественное могущество и расторжение договора, крайне не выгодного как самому рахману Коломану, так и его потомкам. И вот когда Яртуру до обладания жар-цветом остается пройти всего несколько шагов, появляется некто, способный стереть его в порошок.