Сириус экспериментирует - Дорис Лессинг

Когда я попросила ее объяснить, что она имеет в виду, моя спутница внимательно посмотрела на меня своими темными глазами, и я заметила, что вокруг их радужки появилась бесцветная кайма — роандианское старение делало свое дело, — и этот взгляд заставил меня вспомнить тихий голос: «Сирианка, будь осторожна!» — который теперь постоянно звучал в глубинах моего «я». Родия добавила лишь одно:

— Я говорю о том, что угрожает тебе, сирианка. — И больше не возвращалась к этой теме. Хотя много и с удовольствием рассказывала о городе, в который мы шли.

Несколько дней мы пробирались через густой, но очень красивый лес. Мы не спешили. У меня сложилось впечатление, что такой темп Родия выбрала из-за меня. Мне требовалось время, чтобы усвоить ее наставления. Наставления Канопуса. Я не возражала. Я избавилась от болезненного самолюбия той поры, когда общалась с Канопусом в лице Клорати в далекие дни «Событий». Я старалась не пропустить ни слова. Впрочем, теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что вновь и вновь пыталась всеми правдами и неправдами разузнать все о самом Канопусе, его организации, его методах самоуправления, его колониях, — но как только я заводила разговор на эту тему, Родия всякий раз переводила беседу в другое русло, вспоминая Гракконкранпатл, Шаммат и пару раз того загадочного восьмого человека из группы жрецов. Она сказала, что его зовут Тафта. Его образ прочно укоренился в моей памяти. Нередко мне казалось, что я ощущаю его присутствие. Так же как, дрожа от холода в своей каменной тюрьме, я чувствовала присутствие Назара, имя которого помимо воли постоянно вертелось у меня на языке, так и теперь, когда мы шли через прекрасные леса, а за спиной у нас были заснеженные горы, этот человек все время незримо был рядом со мной. Я то и дело ловила себя на том, что думаю о нем.

Но когда я вспоминала Тафту, обаятельного, загадочного варвара, я всякий раз чувствовала на себе внимательный, предостерегающий взгляд Родии.

Сначала мы увидели Леланос сверху — и меня поразило, как сильно он отличается от Гракконкранпатла. Здесь использовали тот же самый серо-голубой камень, но в Леланосе он мерцал и переливался кристаллами белого кварца и тонкими красными прожилками, что придавало этому месту особое очарование. Позднее, бродя по Леланосу дни напролет, я часто думала, что в расположении зданий есть определенная закономерность, но мне так и не удалось уловить ее до конца. Тогда я не догадалась спросить об этом Родию, а потом было слишком поздно. Так или иначе, когда мы смотрели на город сверху, в нем сразу чувствовались разнообразие и естественность. Здесь не было ни хмурых зданий, ни храмов. Камень и скалы не несли угрозы, а под землей не было мрачных темниц для заточения хрупкой и недолговечной плоти обитателей Роанды.

По словам Родии, у нас не было нужды опасаться городских властей.

История этого города такова. На месте небольшой равнины, окруженной невысокими горами, жило несколько племен. Их жизнь была подчинена удовлетворению физиологических потребностей, в ней не было места поиску «высших целей» или религиозному осмыслению происходящего. Иными словами, уровень развития этих племен был значительно ниже, чем у ломби до того, как мы вмешались в их жизнь. Они ловили рыбу, охотились, ели, совокуплялись и спали.

Назар, на этот раз воплотившийся в Родию, родился в семье, где из поколения в поколение передавали «древнее высшее знание», поэтому никто не удивлялся, что девочка растет незаурядным ребенком. Ее семья была на хорошем счету среди вымирающего народа, который жил на севере узкого полуострова, отделяющего СИК от ЮИК, — этот перешеек многократно опускался под воду, отрезая путь на юг, но в результате «Событий» поднялся высоко над уровнем океана. В дальнейшем новые природные катаклизмы заставили его вновь погрузиться под воду. Там при поддержке Канопуса в свое время процветала культура, которая впоследствии начала вырождаться, и этот быстро исчезающий народ был всем, что от нее осталось. С Родией хорошо обращались, и когда она рассказала родителям о том, что хочет уйти из дома, с ней отправили несколько лучших юношей и девушек из ее народа. Вместе со своими спутниками она направилась на юг, ища место, где сможет выполнить свое предназначение. Разумеется, такие гости вызывали у аборигенов благоговейный трепет. Спутники Родии были высокими, широкоплечими, с красновато-коричневой кожей и густыми черными волосами. Все они имели непринужденные манеры и держались смело и уверенно. Аборигены были хрупкими, темнокожими и невысокими, с маленькими черными глазами и редкими жесткими черными волосами. «Боги», которые явились к ним, носили нарядную цветную одежду из хлопка, а аборигены ходили в шкурах. Родия и ее друзья помогли им освоить тысячи навыков, о которых они не могли и мечтать, и через несколько поколений — все это время Родия и ее друзья оставались по-прежнему молодыми — здесь появился большой, растущий город. Спутники Родии вернулись к своему народу, а она осталась в Леланосе. Ее по-прежнему считали богиней, хотя она жила как и все остальные: вышла замуж и родила детей, которые ничем не отличались от других жителей города.

Управление Леланосом осуществлялось следующим образом.

Здесь царила демократия, которая опиралась на выборную систему. Здесь не было кодекса законов в письменном виде, поскольку, как говорила Родия, порой самые жестокие тирании обзаводились «конституциями» и законами с единственной целью — обманывать несчастных жертв и сторонних наблюдателей. В конституции и законах нет особого смысла, если каждый ребенок и так осваивает культурное наследие, знает свои права, умеет себя вести, правильно оценивать поведение окружающих и быть бдительным. Поэтому законы формировались и обновлялись естественным образом. Если же не позволять людям быть полноправными участниками жизни города, они неизбежно станут опасными для окружающих, а законы постепенно утратят силу.

Я слушала Родию с жадным интересом, поскольку на Сириусе к этой проблеме подходили совершенно иначе. Организуя управление в очередной колонии, мы непременно разрабатывали конституцию. Соблюдение конституции обеспечивалось системой карательных мер. Но все наши правительства рано или поздно впадали в анархию или провоцировали мятежи.

Соблюдению законности и порядка в Леланосе способствовали три фактора. Первым была сама структура руководящего органа, который занимался законотворчеством. Он избирался путем всеобщего голосования, причем все граждане старше шестнадцати имели право избирать и быть избранными. За частной жизнью должностных лиц следила специальная комиссия, избираемая отдельно. Подобные проверки позволяли предотвратить злоупотребления служебным положением и при первых признаках такого злоупотребления отстранить должностное лицо от власти. От должностных лиц требовали, чтобы слуги в их доме — здесь не было рабов — пользовались такими же правами, как и члены семьи. Сурово осуждались сексуальные преступления — унижение и ущемление свободы партнера, — чрезмерная любовь к роскоши и жадность. В Проверочную Комиссию, которая была высшей инстанцией, избирали самых уважаемых жителей Леланоса.

Вторым фактором была независимая судебная власть, которая следила за соблюдением законов. Представители этой власти тоже находились под постоянным надзором Комиссии, и к ним предъявлялись еще более строгие требования, чем к законодательной власти.