Сириус экспериментирует - Дорис Лессинг

Как-то раз, бродя по городу, я увидела группу детей. Они сидели на сочной зеленой траве. Их волосы блестели, одежда была светлой и яркой, но лица были мрачны. Ребятишек сопровождала женщина, которая была их учительницей, когда город процветал. Она пыталась разговорить своих бывших учеников, чтобы заставить тех выразить свое отношение к бунтам и разрушениям, которые теперь не прекращались. Когда-то это была мудрая, интеллигентная женщина, но теперь она выглядела усталой и отчасти потерявшей рассудок, — она явно не понимала, почему вокруг творится подобное. Внезапно один мальчик закричал: «Смерть олигархии!» — и его крик подхватили другие. Один за другим дети повскакали и с визгом и криками бросились прочь. Вскоре в той стороне, куда они устремились, в синее небо стал медленно подниматься столб черного дыма.

Учительница медленно подошла ко мне. Она подняла глаза, и я увидела в них знакомое выражение. Даже хорошие манеры не позволяли жителям города скрыть изумление и отвращение, которые вызывали моя белая кожа и светлые волосы.

— Если это твоя затея, — сказала она тихо и горько, — ты можешь гордиться!

После этого, явно удивляясь самой себе, она плюнула в меня и, шокированная собственным поступком, поспешила прочь. Я увидела, что из глаз учительницы брызнула прозрачная жидкость и оросила ее руки.

Я понимала, что меня могут убить так же, как убили Родию, но это не трогало меня. Я побрела туда, где в небо поднимался густой столб синего дыма, напоминающий башню причудливой формы. Улицы заполонили взбудораженные толпы людей. Это был первый поджог в городе.

Вскоре я оказалась в огромной, угрюмой, молчаливой толпе, которая собралась посмотреть, как одна из самых изящных каменных фантазий исчезает в клубах темного дыма. Дом таял на глазах, пока не обрушился, подняв столб огня и искр. Теперь со всех сторон слышался недовольный ропот, — лишившись зрелища, толпа начала волноваться и подыскивать новый объект, чтобы занять себя. Стоящие рядом со мной злобно поглядывали в мою сторону. Меня явно брали в кольцо. Затем я увидела Тафту. Его появление не было для меня неожиданностью. Он пробирался ко мне через толпу. Тафта был одет так же, как жители Леланоса, — свободные голубые брюки и такая же блуза, подхваченная ремнем. Похожую одежду носила и я сама, хотя она не давала возможности скрыть или изменить мой облик. Тафта тоже выделялся в толпе — он был широкоплечим, загорелым и бородатым. Он держался уверенно и властно, и люди сразу расступились перед ним — ненадолго, но этого было достаточно. Он взял меня за руку и вывел из толпы, не бегом, но довольно быстро. Пройдя некоторое расстояние, мы завернули за прозрачное круглое здание и вошли внутрь.

Это было какое-то общественное учреждение. Снаружи оно ослепительно блестело, внутри мерцало и переливалось мягким светом. Казалось, мы находимся внутри пустой яичной скорлупы. Мы добрались до лестницы, которая вела наверх, и стали подниматься по ней, пока не оказались на небольшой плоской крыше, откуда был виден город. На месте рухнувшего здания все еще поднимался дым. Мы были так высоко, что толпа внизу казалась маленькой и безопасной. Я всегда испытывала подобное чувство, когда разглядывала города или толпы людей сверху, пролетая над ними в космическом корабле. Когда ты летишь, то, что попадает в поле твоего зрения, кажется крохотным и ничтожным. Нас окружали фигуры из белого и голубоватого камня. И все же мы были не так высоко, чтобы остаться незамеченными, спрятавшись за каменными глыбами.

Так я снова встретилась с Тафтой и пробыла с ним на крыше до глубокой ночи. Далее я кратко расскажу о нашей беседе и о своих мыслях.

Прежде всего, я должна описать свое эмоциональное состояние, хотя уделять ему внимание в отчетах мне приходится нечасто! В свое время на фоне отъявленных злодеев Тафта показался мне обаятельным варваром. Он по-прежнему вызывал у меня симпатию, пожалуй даже большую, чем Родия, о которой я вспоминала неохотно, словно по обязанности. Мне не хотелось думать о ней. По непонятной причине моя память словно отказывалась дать то, что мне причиталось по праву, то, что я заслужила, — в свое время точно так же я реагировала на Клорати. Часть моего сознания стала для меня недоступной, а мозг отказывался выполнять мои, как я считала, вполне разумные требования.

А теперь здесь появился Тафта. Родия предупреждала меня, что он опасен. Он был ее врагом, врагом Канопуса. А значит, и врагом Сириуса. Но здесь была какая-то неувязка. Родия говорила, что мы сумели бежать из Гракконкранпатла благодаря нашему врагу, — получалось, что он помог нам, или, по меньшей мере, позволил нам бежать. Она упомянула об этом вскользь, так и не объяснив, что имеет в виду…

Тафта делал все, чтобы покорить меня. Я понимала это, но его тактика не вызывала у меня протеста, пока он оставался на почтительном расстоянии. Присутствие этого могучего, с пышной гривой варвара, от которого веяло грубой силой, пугало меня, как запах крови. Когда, сидя в низком кресле, он наклонился ко мне и улыбнулся, обнажив великолепные, блестящие зубы здорового животного, его улыбка, напоминающая звериный оскал, непостижимым образом успокоила меня. Я подумала, что вижу ее сходство с оскалом благодаря опыту общения с низшими видами. На самом же деле так мой собеседник выражает свое дружелюбие — обнаженные зубы говорят: я знаю, ты не станешь нападать на меня. Светлые, почти прозрачные глаза под желтыми бровями были мне знакомы: такие глаза встречались даже у обитателей Сириуса. Я понимала, что нас разделяет бездна, и догадывалась, какой Тафта видит меня, сирианку. И все же, думала я, его жизненная сила не была симптомом вырождения, как апатия и нерешительность, от которых страдала наша империя. Он был уверен в своей правоте, не терзался сомнениями и не размышлял об экзистенциальной проблеме. И когда этот человек объяснил, как я могу воспрепятствовать гибели Леланоса, я приняла его слова на веру.

Он говорил так, словно он, Тафта, враг Сириуса, каким-то образом сумел услышать мой внутренний голос. Словно он вместе со мной разрабатывал план моей последней поездки, задавая себе вопросы: почему, ради чего и что дальше? Точно он бродил вместе со мной по Леланосу, с болью ожидая его неизбежной гибели.

Слушая Тафту, я едва не лишилась дара речи. Когда день подошел к концу и небо Роанды потемнело, я почувствовала, что этот враг — это я сама. Точно Тафта без моего ведома оккупировал часть моей души или моего разума. И задолго до того, как в небе Роанды замерцали звезды и я смогла послать приветственный сигнал своему родному дому, я согласилась помочь Тафте воплотить в жизнь его план. Вот что он предложил.

Я должна возглавить управление городом. Тафта поможет мне удержаться у власти столько, сколько нужно, чтобы вернуть Леланос в состояние гармонии и процветания. С его помощью я должна создать правительство, в состав которого войдут самые достойные граждане. И когда все это будет сделано, я либо останусь править городом, став его королевой, либо смогу уехать — и тогда он поможет мне добраться до места назначения в целости и сохранности.

Тафта сказал, что теперь я могу без опаски вернуться в дом Родии, потому что он берет меня под свою защиту, а на следующий день мы сможем встретиться и обсудить «наши дальнейшие планы».