Ритуал последней брачной ночи - Виктория Платова

Нужно обязательно узнать, пересекались ли дорожки Олева Кивии Гюнтера Кноблоха, и если да, то… То что тогда?

Тогда количество людей, знавших виолончелиста и живших с нимв одной гостинице, снова возрастет. И будет ли это случайностью? Покончив сосписком, я предалась еще одной своей ночной забаве — рассматриванию фотографий,которые получила от Рейно. И не столько фотографий, сколько фотографии: тойсамой, на которой был запечатлен Филипп Кодрин. Я изучила эту чертовуфотографию вдоль и поперек, я точно знала количество персонажей на ней, япронумеровала эти персонажи и смогла бы описать их с закрытыми глазами.

1. Филипп Кодрин с набриолиненным пробором (верхний левыйугол снимка).

2. Декольтированная бабенка рядом с Филиппом, которую яприняла за его жену (верхний левый угол снимка).

3. Злодей-вегетарианец, он же — объект охоты (центр снимка).

4. Коротышка в «бабочке», беседующий созлодеем-вегетарианцем (правый центр снимка).

5. Хмырь с рок-хвостом, снятый со спины (левый центрснимка).

6. Срезанная часть женского плеча (правый край снимка).

7. Срезанная часть женской головы (правый нижний уголснимка).

Рано или поздно Филипп Кодрин развяжет язык, и я узнаю,почему он так испугался героя фоторепортажа. Рано или поздно…

Засунув Злодея между бумажками, я успокоилась. Но ненадолго:нож, спрятанный в футляре, по-прежнему манил меня. Я даже почувствовала странноеноющее тепло в пальцах, которые еще помнили тяжесть рукоятки. И — последствияэтой тяжести.

Нет. Я не открою футляр. По крайней мере, сейчас.

Перед тем как бросить футляр обратно в сумку, я провеларевизию лежащих в ней вещичек и извлекла кусок газеты. Я даже не сразусообразила, откуда у меня этот дурацкий, абсолютно бессмысленный кусок, итолько потом вспомнила: шофер Гена.

Шофер Гена, везший меня на Крестовский и с Крестовского инаспех записавший свой телефон на клочке газеты. Этот телефон был нужен мне,как лысому расческа, и я, напрочь проигнорировав его, машинально начала(изучать ошметки платных объявлений.

«куплю шлем водолазный, советскую каску об ца 1936 г. сгребешком на макушке и звезд на лбу. тел…»

«куплю шар стеклянный с фигурк жидкостью и искусственным снвнутри. Игорь, Лариса, тел….»

«куплю меч японский, сабл кинжалы „SS“, „PZM“, эксперт,тел…»

«куплю статуэтки жинского, Жуко

Дорого.т..»

«куплю знатное т..»

На этом кусок обрывался. Читать больше было нечего, а«Дамский вечерок» разъяренная Монтесума порвала на моей несчастной стриженойголове. Я уже готова была смять бумажку, когда меня неожиданно посетила мысль ояпонском мече, кинжалах, эксперте и непонятной «сабл», означающей, должно быть,«саблю». Эксперт, почему бы и нет? Раз я не могу показать нож Филиппу Кодрину,то пусть его хотя бы посмотрит разбирающийся человек.

Это была совсем неплохая идея. Идея, которая сама упала мнев руки. Я перенесла ее на завтра и спрятала обрывок газеты в задний карманджинсов. А потом перевернула Сергунину записку, быстро написала на обратнойстороне: «ВЕРНУЛАСЬ В 02 ч. 07 мин. ТВОЯ СУКА», — и снова водрузила ее настоле.

Все. Можно отправляться спать…

* * *

К Монтесуме я, конечно же, опоздала и приехала в«Бронепоезд» к одиннадцати.

Но никаких санкций, к моему удивлению, не последовало.Монтесума, с кем-то говорившая по телефону, кивнула на диван, на котором ужележало дивное, роскошное, умопомрачительное платье (о, где ты, мой любимыйплатяной шкаф, набитый подобными вещичками под завязку; где ты, моя роднаяванная с пеной, гелем, шампунем-кондиционером и ополаскивателем? Где ты, моянеповторимая квартирка на улице Верности?!. Где вы, мои Ленусик, Светик иНаденька?!. Неужели остаток жизни я буду вынуждена скитаться в джинсах ифутболке, под присмотром Сергуниных кухонных тараканов?)…

Пока я лицезрела вполне благополучную тряпку, такнапомнившую мне мою — вполне благополучную — прошлую жизнь, Монтесуманаконец-то закончила тренировку командного бизнес-голоса, положила трубку нарычаг и повернулась ко мне:

— Переодевайся.

— А что, в этой прозодежде я тебя не устраиваю? —для вида поломалась я: уж слишком хорошо было платье, с мольбой протягивающееко мне узкие совершенные рукава.

— В этой прозодежде ты можешь устроить только редакциюгазеты «На дне». А мы едем к солидному человеку с солидной просьбой.

— Ты выяснила, кто он такой, этот ювелир?

— Кое-что есть. Питер-то город небольшой… И один издружков Акопа сплавлял ему кое-какие цацки, как оказалось.

— Из ризницы католикоса всех армян?

— Что-то в этом роде. Слава богу, его посадили.

— Католикоса? — несказанно удивилась я.

— Дружка Акопа. Но мы вполне можем прикрыться егоименем… Переодевайся, у нас не так много времени. К тому же он уже ждет. Я будув зале…

Оставшись одна, я быстро переоделась и решила испытатьплатье в действии. Для этого пришлось присесть на диван и принять несколькоотработанных до автоматизма поз: нога заброшена за ногу — руки поддерживаютколено; ноги сплетены в косичку — руки свободно лежат на спинке дивана; ногазаброшена за ногу — мизинец поглаживает губы… Я с легким недоумением поняла,что мое тело, которое никогда не подводило меня раньше, отказывается слушаться.Оно протестует, оно требует защиты своих прав и больше не намерено мириться сунижающей его достоинство профессией.

— Бунт? — спросила я саму себя и с тоскойпосмотрела на джинсы и футболку, в которых приперлась к Монтесуме.

«Бунт», — подтвердили мои колени, прижавшиеся друг кдругу, как дети-сироты в грозу.

«Бунт», — подтвердили мои пальцы, прилепившиеся друг кдругу, как архиерей к архимандриту.

«Бунт», — подтвердили мои губы, если что и готовыеотныне целовать, так только икону Казанской божьей матери.

Приехали. Не хватает только четок, монашеского клобука ивериг на ноги. И марш в келью — искупать грехи.

Я поднялась с дивана, одернула платье, как какая-нибудьзаведующая районным библиотечным коллектором, — и подошла к телефону.Монтесума не обидится, если я воспользуюсь ее аппаратом, чтобы позвонитьэксперту по японским мечам, кинжалам «PZM», «сабл» и прочим холодно-оружейнымрадостям.

Трубку снял мужчина.

— Слушаю вас, — пророкотал он. С таким голосом,отдаленно напоминающим иерихонскую трубу, можно ходить по электричкам и нести вмассы блатной фольклор.

— Вы покупаете японские мечи? — пискнула я.

— Да.