Крест в круге - Дмитрий Герасимов

– А зачем вам солнцезащитные очки в помещении? – простодушно поинтересовался Виталик Родионов – один из сотрудников второй смены. – Для понта, да?

Рейнджер подождал, чтобы кто-нибудь ему перевел вопрос, и, не дождавшись, улыбнулся Родионову, не переставая жевать:

– Hit me, man! C’mon!

Виталик недоуменно огляделся по сторонам и поморгал:

– Он чего-то хочет от меня?

– Он хочет, – объяснил Вадим, давясь от смеха, – чтобы ты его ударил.

– Зачем? – еще больше удивился Родионов.

Рейнджер тем временем вдруг начал пошлепывать Виталика ладонями по плечам, груди и животу, весело отскакивая и знаками приглашая к условному поединку.

– US special forces! – ткнул себя пальцем в грудь мистер Хорн и неожиданно, поднырнув, влепил Родионову звонкую пощечину. – Heigh-ho! Watch out, man! Or they will kick the shit out of you!

– Войска специального назначения США, – перевел Вадим уже без улыбки, – просят не зевать, чтобы…

Не дожидаясь окончания перевода, Виталик чуть-чуть наклонился вперед и, почти не делая движения плечом, откуда-то снизу выстрелил коротким, хлестким ударом в голову рейнджера. Мистера Хорна перекинуло через стол, и он рухнул между стеллажами, сметая с них папки с бумагами. Подождав своего дуэлянта несколько секунд в гробовой тишине и не дождавшись, Виталик назидательно развел руками и пояснил:

– Спецназ ВДВ. Советский Союз…

Груздев задумчиво перевел взгляд со стеллажей на Родионова и пожал плечами:

– Он сам просил… Чтобы ударили. – И через мгновение вздохнул: – Думаю, что стажировка окончена.

Однажды ночью в часы, свободные от бесцельного стояния на лестнице и на пятачке центрального входа, Вадим снова и снова бродил по притихшим и сонным коридорам отеля.

На пятом этаже, открыв служебным ключом запертый фитнес-центр, он быстро разделся и в полной темноте окунулся в крохотный бассейн. Здесь, в гулкой, дрожащей тишине он с наслаждением сделал несколько широких гребков туда и обратно, перевернулся на спину и долго лежал на воде, слушая стук собственного сердца, который, казалось, послушно отражался от чутких стен и сводчатого потолка. Затем, наскоро обтеревшись махровым полотенцем, он опять влез в непослушную рубашку, не желавшую возвращаться на влажное тело, натянул брюки, наскоро и на ощупь повязал галстук, накинул пиджак и, подхватив ботинки и рацию, на цыпочках вышел вон.

В коридоре перед зеркалом он окончательно привел себя в порядок, надел ботинки, причесал волосы и, подмигнув своему отражению, собрался уже уходить, как вдруг ощутил мгновенный ледяной ужас. Сердце прыгнуло и сорвалось куда-то вниз, а ладони мгновенно стали влажными и разжались, пальцы выпустили ремешок рации. Прямо за ним, едва не касаясь лицом его затылка, стоял человек. На спокойной зеркальной глади Вадим разглядел его бескровно-белое лицо, горящие глаза и… (сомнений быть не могло!) форменный китель с синими петлицами. Ничтожной секунды, короткого мгновения было достаточно, чтобы прочитать в этих глазах напряженное внимание и готовность к чему-то страшному и необратимому.

Вадим повернулся так резко, что едва не потерял равновесие.

Перед ним дрожал смертельной бледностью единственной галогеновой лампочки пустынный и мрачный коридор. Неожиданно под ногами что-то треснуло и зашипело. Оброненная рация зашуршала голосом Зевковича:

– Пятнадцатый, пятнадцатый… Ответь десятому…

Вадим отпрянул назад, прислонившись к зеркалу, и перевел дух. Сердце нещадно колотилось где-то у самого горла. Он сполз по гладкому стеклу на корточки, нашарил рукой рацию и, щелкнув кнопкой, прохрипел:

– Пятнадцатый…

– Григорьев, – раздалось в эфире, – тебе через час заступать на двадцать первый. Ты там не спишь?

– Не сплю, – ответил Вадим. – Я… я помню.

Он выпрямился в полный рост, постоял с минуту, блуждая взглядом по сумрачному помещению, потом отлепился от зеркала и быстро направился по коридору к выходу. Он шел не оглядываясь и поэтому не мог видеть, что ему вслед с тусклого зеркального квадрата внимательно смотрит странный молодой человек с бледным лицом и синими петлицами на кителе сотрудника НКВД.

Спустившись на два пролета по внутренней лестнице, Вадим толкнул тяжелую дверь и очутился в ярко освещенном холле четвертого этажа. Здесь он встретил другого сотрудника смены – Диму Мещерского. Тот как раз завершал обход и шел по коридору, поигрывая рацией и громко напевая какую-то дурацкую песенку.

– Ты чего орешь? – неожиданно грубо спросил Вадим.

Мещерский остановился и удивленно вскинул брови:

– А что, я кого-то разбудил? Здесь кроме нас, Вадюха, никого нет.

– Может быть, и нет… – неуверенно согласился Вадим. – А ты это… – Он запнулся, подыскивая правильное слово. – Ты это… Никого здесь не видел? Тебе никто не мерещится в этих старинных стенах? В зеркалах?

Мещеряков усмехнулся и снисходительно пробурчал:

– Историк – он и есть историк… С богатой фантазией и замусоренной головой. Иди лучше вниз, попей кофеечку с тортиком. Там Шумаков принес.

Он подбросил на ладони рацию и, насвистывая, двинулся дальше по коридору.

Вадим некоторое время постоял в полном одиночестве, рассеянно скользя взглядом по настенным гравюрам и эстампам с видами старой Москвы, потом медленно добрел до площадки лифта и нажал кнопку вызова. Указатель со стрелкой «вниз» оставался безжизненным. Он еще пару раз надавил на кнопку и щелкнул рацией:

– Десятый, ответь пятнадцатому. Лифт северного крыла не работает.

– Проверим! – бодро отозвался Зевкович.

Вадим пошел в обратном направлении к лестнице. Миновав поворот, он вдруг остановился в нерешительности. Ему пришло в голову спуститься по центральной лестнице, заодно проверив работу центрального лифта. Он опять повернул было назад, но почему-то замешкался возле двери одного номера. Лампочка на электронном замке дробно мигала зеленым светом.

«Чудеса! – стукнуло в голове . – Номер кто-то открыл, но не зашел внутрь!»

Вадим на миг похолодел, но тут же успокоил себя, что это, должно быть, Мещерский зачем-то вставил в замок карточку, а потом передумал открывать номер и ушел. Но почти тут же он сообразил, что у Мещерского не могло быть с собой аварийной карточки от номерного фонда, потому что она находится только у старшего смены.

«А! – осенило Вадима. – Ну конечно, это Касатонов «проверял» здесь очередную «претендентку»! Ему уже мало «простых» номеров, он перебирается в люксы!..»

Вадим поднял глаза и долго, как завороженный, таращился на золотые цифры: 215.

«Это же… – Он даже не знал, как относиться к подобным совпадениям. – Это же номер, в котором жил Шолохов!»

Раньше чем Вадим успел подумать, что делает, он толкнул дверь и оказался внутри апартаментов. Пошарив рукой по стене в поисках выключателя и памятуя, что где-то рядом находится клавиша тревожного сигнала, он наконец нашел нужную кнопку, и номер вспыхнул сразу тремя ослепительными бра.