Обаятельное чудовище - Елена Сокол

— Тебя, наверное, ждут твои друзья… — Напоминаю я, наконец, приподнимаясь и заглядывая ему в лицо.

Тим закладывает одну руку себе за голову, а пальцами другой медленно скользит по моей спине вниз, пока не останавливается на заднице:

— Меня ждет кое-что поважнее.

— Что?

— На тебе слишком много одежды, Марта. Для начала я хочу ее снять.

Тим

— Доброе утро! — С порога приветствую персонал. Здороваюсь с охраной, затем машу рукой администратору. День сегодня какой-то на удивление чудесный, и я чувствую себя бодрым и выспавшимся. — О, Дарья Александровна! — Подхожу к удивленной Дашке, обнимаю ее и целую в щеку. — Приве-е-ет!

— Привет. — Девушка оглядывает меня с подозрением.

Мы идем по коридору, Ласточкина не сводит с меня глаз.

— Что это ты такой довольный с утра? — Подруга хмурит брови. — Надушился, как владелец парфюмерной фабрики, причесался, разоделся. Еще и улыбаешься, как сытый, довольный котяра.

Провожу рукой по волосам и пожимаю плечами.

— Да я вроде всегда прекрасен? Разве нет? — Подмигиваю ей. — Может, с тех пор, как ты завела себе этого пианиста, тебе так все наскучило, что ты начала обращать внимание на красивых свободных мужчин?

— Ха-ха, смешно. — Фыркает она.

— И с чего мне не быть в хорошем настроении? — Удивляюсь я. — Вчера все прошло по высшему разряду, клуб был набит битком, сегодня в сети выйдет материал о нашем открытии. Думаю, фотографии получились потрясные. Ну, знаешь, все эти девушки-зайки с ушками это стильно и сексуально.

— А, ясно. — Кривится Ласточкина. — Значит, снял на ночь одну из заек?

— Ну…

— Надеюсь, ты когда-нибудь подцепишь какую-нибудь заразу от одной из них и, наконец, угомонишься!

— Да не снимал я никого!

Открываю дверь своего кабинета и пропускаю Дашку вперед.

— Куда ты тогда пропал вчера? — Допытывается она. — Кензо так шумел, пытался до тебя дозвониться.

— С чего бы?

Ласточкина проходит в кабинет, садится на край дивана и закатывает глаза:

— Не хотел расплачиваться за столик.

— А, это. — Улыбаюсь я.

— Не то, чтобы у него не было средств, ты же понимаешь. Просто он посчитал, что мы их оскорбили.

— И что в итоге?

— Мне пришлось разобраться. — Дашка складывает ногу на ногу и наблюдает за тем, как я разваливаюсь в кресле напротив. — Самый шикарный момент был, когда он швырнул официантке кредитку.

— Он может. — Усмехаюсь я.

— А что, вообще, у вас произошло-то? — Дашка барабанит пальцами по папке с бумагами. — Помнится, я тебе миллион раз говорила, что ты совершаешь ошибку, постоянно угощая за свой счет всю эту братию. Ладно, Лолка — та всегда готова отработать. Отдать, так сказать, натурой. — Ласточкина неприязненно морщится. — Но, блин, что изменилось-то, Левицкий?

— А что изменилось?

— Ну, с чего ты решил щелкнуть по носу этим дармоедам?

Я смеюсь. Дашка и раньше не скрывала, что не питает особой любви к моим друзьям, а тут на радостях и вовсе решила открыто дать им честные характеристики.

— Я ничего не решал. — Зеваю. — Меня не обременяла возможность угостить их.

— Обязанность. — С умным видом поправляет Дашка.

— Да почему обязанность? Мне же было приятно.

— Да ты знаешь, почему! — Качает головой она. — Все твои понты! У вас же кто круче, того и уважают. Собрались к тебе на вечеринку? «О, Тим, дружище, оторвемся!» Покататься на папкиной яхте? «Собираем толпу!» Заказывайте все за счет заведения! «Е-е-е, Тима, гуляй, рванина!»

— Прекрати! — Я прячу лицо в ладонях и ржу. — Да все не так, Дашка! Ты сейчас прямо как твоя бабулька бухтишь. Кончай уже!

— Мы договаривались говорить друг другу только правду, помнишь? — Наклоняется вперед девчонка. — Ты никогда не врал, что у меня жирная задница, а я никогда не льстила тебе из-за твоих денег.

— Ты единственная, кому плевать на мои деньги. Остальных девушек они жутко заводят.

— Да, но нельзя же вечно все покупать за бабки? Ты состаришься, и у тебя так и не появится ничего настоящего.

— Что-то ты опять развонялась. — Морщусь я.

— Грубиян! — Дашка поджимает губы.

Поэтому мы с ней и дружим. Никому, кроме Ласточкиной, не удается терпеть меня настоящего.

— Это не я, это Марта. — Говорю я, задумчиво качаясь в кресле. — Эта придурочная решила позлить меня вчера своей очередной выходкой. Брать деньги с меня и с моих друзей было ее идеей.

Ласточкина оживляется. Хлопает глазами, открывает рот. В ее взгляде такой азарт, будто она только что услышала горячую сплетню.

— А ты?

— А что я? — Задумываюсь. — Не знаю…

— Ты разозлился?

Прочищаю горло.

— Сначала да… Но потом… — От воспоминаний о прошедшей ночи на лицо лезет идиотская улыбка. — Потом понял, что мне плевать.

— Ха! — Дашка радостно ударяет ладонями о папку с бумагами. — Ну, Марта! Ну, молодец!

— Считаешь, что я прогнулся под нее?

— Представляю, как ты психовал!

— Я? — Мотаю головой. — Вовсе нет.

— Нет? — Дашкины брови взлетают вверх.

— Нет. — Совершенно серьезно. — Так, может немного.

Подруга наклоняется на спинку дивана и противно хихикает.

— Что? — Спрашиваю.

— Ничего.

— Бесит, когда ты так делаешь. Вот, что ты ржешь, Ласточкина? Объясни!

— Нет. — Она обмахивается папкой. — Ничего.

— Да говори уже! — Меня начинает раздражать ее поведение.

— Вы хорошо сработались.

— С кем?

— С ней. С Мартой. — Прокашливается Дашка. — Она благотворно влияет на тебя.

— На меня никто не может повлиять.

— Нет, я вижу, что процесс пошел.

— Какой еще процесс?

— Она тебе нравится, да?

Я выпрямляюсь:

— Кто? Гаргулья? — Тяну носом воздух, давая себе передышку, чтобы придумать ответ и выглядеть естественнее, когда буду врать ей. — Ну, она… Она меня бесит, конечно. Но… в общем, она… она сексуальная. Да.

Дашка ухмыляется:

— Значит, хочешь затащить ее в постель?

— Ну…

— Ты же понимаешь, что это все испортит?

Я беру еще одну паузу. Набираю в рот воздух, мои щеки раздуваются. Выдыхаю я медленно и осторожно. Тяну время, собираясь с мыслями.