За пригоршню гильз - Роман Глушков

– Слышу тебя отлично, – подтвердил робот. – Жду распоряжений.

– Дай короткую очередь из малого калибра в стену деревянного здания прямо ко курсу. Огонь по готовности. Только без жертв! Без жертв, ты меня понял?

– Короткая очередь прямо по курсу без жертв, – повторил Хэнк. И выстрелил в банную стену – ту, куда мне было велено врезаться. Рявкнув, миниган выпустил полторы сотни пуль над головами толпы, что она, естественно, не могла не услышать и не заметить. А поскольку ребята в ней были явно обстрелянные, они повели себя под огнем так, как подсказывал им их инстинкт самосохранения.

Напуганные ревом скорострельного пулемета и осыпанные щепками, борзы дружно кинулись врассыпную. Никто по мне пока не стрелял. Несмотря на мою выходку, они считали, что я действую с ними заодно. А пальнул в опасной близости от них, видимо, спьяну. Короче говоря – выпендривался. А выпендрежников во Фредонии хоть и наказывали, но на месте все же не убивали.

За морпехов я не волновался. Даже если 7,62-миллиметровые пули пробили бревна, Вэя и Рынды в парилке все равно не было. Врубив сигнальную сирену, дабы отпугивать толпу, не тратя патроны, я утопил педаль газа в пол и повел «Ошкош» на таран. Прежде у меня не было опыта столкновений с бревенчатыми срубами. Но этот вроде бы казался не слишком массивным, да к тому же он был подточен из минигана.

В целом я оказался прав, вот только не рассчитал коварные свойства древесины. От удара бампером стена и впрямь проломилась внутрь. Но мне не хватило разгона на то, чтобы брешь получилась сквозной. Бревна сломались, но не разорвались, а продолжали держаться на уцелевших древесных волокнах. Так, как это порой бывает со сломанными ураганом деревьями, когда их верхняя половина не отрывается от нижней и нужна бензопила, чтобы отделить их друг от друга.

К счастью, я обошелся без пил и топоров – просто сдал назад и протаранил стену повторно. Хэнку пришлось снова отгонять толпу, которая все еще ошибочно думала, что я стараюсь ради нее, и стала к нам подтягиваться. На сей раз стрелять поверх голов было опасно. Перелетев через них, шквал пуль мог угодить в обычных зевак, что находились дальше по улице. Поэтому я велел роботу стрелять под ноги самым нахальным борзам, что хотели к нам приблизиться. Что он и сделал, прочертив свинцом в земле справа и слева от нас глубокие борозды – недвусмысленную границу, переступать за которую борзы не отважились.

Такое осаживание толпе тем более не понравилось. Ответные пули в нас все еще не летели, но проклятья и камни – уже вовсю. Но это были досадные мелочи по сравнению с тем, что я наконец-то добился своего – продолбил для морпехов аварийный выход.

Извещать их об этом по телефону не потребовалось – они это и без меня поняли. Выскочив из парилки, разгоряченные во всех смыслах Рында и Тан быстро запрыгнули в кабину «Ошкоша» и захлопнули дверь, которую я для них предусмотрительно открыл.

Очень вовремя! До сего момента соискатели награды Портоса еще сомневались, какую же цель я преследую. Но теперь их сомнения напрочь иссякли. И по нам со всех сторон ударили пули. Правда, летели они из-за углов зданий и прочих укрытий – преподанный Хэнком толпе урок не прошел для нее даром. И борзы не рискнули бросаться грудью на миниганы, пускай робот до сих пор никого не обратил в фарш.

Впрочем, напрашивающихся на это с каждой секундой становилось все больше и больше.

– Гони отсюда! Шевелись, мать твою! – прорычал Остап, хотя я и так крутил баранку и двигал рычагом так быстро, как только мог. Уже не проверяя, есть кто-либо сзади или нет, я врубил заднюю скорость и выехал на середину улицы.

– Куда едем? – спросил я.

– На юг! – уточнил капитан.

– О’кей! – не стал я спорить. И, переключив передачу, вывернул руль и повел «Ошкош» в нужном направлении. После чего выдал роботу очередные инструкции: – Хэнк, прием! Стреляй только по укрытиям, откуда ведется огонь, понял!?

– Так точно! – отчеканила наша умная пулеметная турель.

– И еще по гранатометчикам! – добавил Рында. – Эти местные только и ждут, когда Портос даст им отмашку забросать нас гранатами!

– Так точно – веду огонь только по укрытиям и по гранатометчикам! – вновь подтвердил Хэнк.

Не знаю, в каком режиме он сейчас функционировал: полностью в автоматическом или оператор вносил ему наши поправки вручную. Главное, что меня сейчас волновало – помимо собственной жизни, разумеется, – это не допустить такой же повальной резни, как в Навасоте. Если мы с морпехами войдем в историю Мокрой Америки как массовые убийцы целого города – пусть даже вольного, – такое нам не простят ни борзы, ни миротворцы, ни даже американцы.

Но с другой стороны, не сопротивляясь, мы под плотным огнем не доедем даже до окраины.

Пришлось выбирать золотую середину: вести ответную стрельбу по вражеским укрытиям. И по тем врагам, которые представляли для нас наибольшую угрозу. В первом случае, если укрытия оказывались ненадежными, вина за это ложилась не на нас. Ну а во втором мы действовали по принципу самообороны – то есть опять же поступали честно и непредосудительно.

И понеслась!

Когда Хэнк стрелял в экономном режиме из одного пулемета, можно было не переживать, что он израсходует все боеприпасы за одну минуту. Но поскольку режим одиночного огня у него отсутствовал, даже его короткие очереди могли натворить немало бед.

Хотя для нас это были вовсе не беды, а спасение. Когда гангстеры и примкнувшие к ним борзы сообразили, что укрытия им плохо помогают, робот успел изрешетить пяток автомобилей, раздолбить углы у дюжины зданий, срезать пару фонарных столбов, снести с крыш несколько вывесок, попортить немало межоконных простенков и подоконников и даже взорвать один газовый резервуар. Иными словами – дал понять врагам, что в городе нет мест, откуда они могут стрелять по нам, будучи в полной безопасности.

Сколько при этом Хэнк убил и покалечил народу, он не считал – у него не было счетчика трупов, как у киношного терминатора. Но новые трупы он себе на счет определенно записал. Да и раненых – тоже. Это когда робот стрелял точно по целям, он не оставлял никого в живых. А когда он расстреливал не людей, а укрытия, за которыми те прятались, его карательная работа была уже не столь чистой. И даже если врагам удавалось избежать пуль, зачастую в них попадали разлетающиеся во все стороны обломки укрытий. Что было, конечно, гуманнее смерти, но радости это пострадавшим все равно не доставляло.

Как часто нас хотели подбить из гранатометов, тоже трудно сказать. Трижды гранаты проносились в опасной близости от нас. И еще несколько раз они то взрывались неподалеку, то взлетали в небо и взрывались там, словно фейерверк. А поскольку для праздника во Фредонии вроде бы отсутствовал повод, эти гранатометные выстрелы, как и остальные, видимо, изначально предназначались нам. И если бы не Хэнк и его отменная реакция, они могли бы запросто достичь цели.

Вот так мы и удирали: я гнал как суматошный прочь из города, а робот как суматошный вертелся на своем шасси-турели и уничтожал источники угрозы, какие замечал. Когда же бабахнул газовый резервуар и так некстати усилившийся ветер погнал огонь прямиком на город, учиненный нами бедлам достиг своего апогея. Война внезапно переросла в настоящий апокалипсис, а в нем, как известно, нет ни правых, ни виноватых. Тут уже не до войны – тут уже беги и спасайся кто может, пока на это есть хоть какой-то шанс.