Большая Сплетня - Светлана Успенская

…Та, другая, не стала бы требовать от меня подобных услуг. Она постаралась бы не обременять близкого человека, то есть меня, своими капризами и своей усталостью…

— Расстегни–ка мне «молнию» на платье… Вот так… Спасибо… Фу–у, как здорово вернуться домой!

…Она не стала бы просить меня расстегнуть ей «молнию», а легко сняла бы платье через голову… И не стала бы проводить своей ладонью по моей щеке, низко наклоняться над столом — так, чтобы в глубоком вырезе призывно качнулась яблочная грудь…

— Еще раз за встречу! Мы ведь столько не виделись. Я скучала по тебе… А ты?

…Не задавала бы мне дурацких вопросов, не заглядывала бы в глаза своими чудесными опаловыми очами, не обвивала бы меня руками, не дразнила бы полуоткрытым ртом, скользя в миллиметре от моих испуганно пересохших губ…

— Ты, наверное, нет… Или все же да? Скажи! Знаешь, я столько думала о тебе! О нас…

…Не отводила бы смущенного рта, не падала бы па постель, лихорадочно стаскивая с себя остатки одежды, не прижималась бы ко мне горячими бедрами, не переплетала бы вокруг меня длинных ног, не вжималась бы в мое тело с силой и страстью…

— С самого первого дня, с нашего знакомства еще тогда, год назад… Поцелуй меня… Крепче, вот так…

…Не стонала бы сомкнутыми губами, загнанно дыша, не выгибала бы гибкий стан, не прижимала бы мою голову к себе, закрыв глаза, открыв глаза, соединив руки, разъединив руки, прижимаясь, потом отталкиваясь, потом опять прижимаясь, чтобы в следующую секунду оттолкнуться для нового, еще более крепкого и тесного, чем предыдущее, объятия…

— А ты, ты? Ты?!

Нет. Да. Нет. Да. Нет.

Да.

Внешне он совсем не производит грозно–царственного впечатления: смешной лысый толстячок ростом, как говорится, метр с кепкой. Живые темные глаза навыкате, красноватые щеки, выдающие характер апоплексического склада. Пух рыжевато–седых волос, облепивший веснушчатое яйцевидное темя. Август Лернер — натура жизнелюбивая, деятельная, энергичная.

— Моя цель — выгодно избавиться от долгов этой компании, — втолковывает он мне, улыбаясь по–лисьи.

Слова вылетают из него пулеметной очередью, прозрачная пенка слюны вспухает на влажных губах. Фарфоровая улыбка, прорвавшись через заграждение серо–мясистых губ, ослепляет.

— Зачем? — вежливо интересуюсь я. Действительно, зачем резать курицу, которая несет золотые яйца?

— Хлопотно! Опасно и вовсе не так уж прибыльно. Мне ли вам говорить, что в нашей стране нефть — дело политическое. А я не люблю политику, — фарфорово скалится он.

— В нашей стране деньги — тоже дело политическое, — мягко возражаю я. — Особенно большие деньги.

— Ох как верно! — привзвизгивает Август Львович, короткими пальчиками треплет мою щеку — я вынуждена терпеть его снисходительное прикосновение. — Эльза тоже вечно талдычит об этом. Авгуша, говорит, тише едешь — позже сядешь… Вы, женщины, — воплощенное благоразумие! — Смеясь, Лернер потирает короткопалые, обметанные рыжеватыми волосками ручки.

Вежливо улыбаюсь в ответ.

— Мы с ней вместе начинали в министерстве топлива… Кстати, знаете, Лидочка, как тогда ее звали между нами, рядовыми сотрудниками?

Почтительно молчу, всем видом выказывая заинтересованность.

— Рыбья Кость! — Смех рассыпается по комнате, на полную катушку сияет фарфоровый рот. — Правда, вы не знали?

— Нет, — качаю головой я. — У нас ее зовут Железной Леди.

— Ну, — возмущается Лернер, — это прозвище ей совершенно не подходит. Какая же Эльза железная? Она нежная, мягкая… Вы бы знали, как она заботится о своей престарелой матери!

Мой взгляд выражает предельное внимание.

— Впрочем, вернемся к нашим баранам… — Лернер серьезнеет. Фарфор во рту постепенно гаснет, белки глаз, наоборот, нестерпимо разгораются. Короткие пальчики словно сучат невидимую нить или пересчитывают воображаемые банкноты. — Итак, я хочу вернуть деньги, выданные год назад «Стандард Ойл»… Для продажи долга я собираюсь заключить договор цессии, по которому все долговые обязательства переходит к Якушеву… Что станет после этого с компанией — меня больше не интересует. Может быть, новый владелец захочет ее обанкротить, может, лично займется ее управлением. А я умываю руки…

— Якушеву не хватает средств на покупку долгов «Стандард Ойл», поэтому он договорился о сотрудничестве с американцем Фукисом. Вы знаете, кто такой Фукис?.. Объединившись, эти акулы в два счета уничтожат компанию! — тускло заметила я.

— Ну, это их дела, их проблемы… — отмахнулся Лернер. Его сосредоточенный лоб изрезали паутинчатые морщины. — Кстати, говорят, у Якушева прелестная дочка. Это правда?

— Да, — неохотно подтвердила я. — Дана Якушева очень перспективный специалист по ценным бумагам. Она тоже участвует в атаке на «Стандард Ойл».

— Как бы этот перспективный специалист под горячую руку не растерзал своего папашу, а? — хихикнул Лернер. Эта мысль доставила ему явное удовольствие. — Молодыми–то зубками!

Я вежливо улыбнулась в ответ.

— Слышал, она собирается замуж… За кого, интересно?

— Этот человек работает в нашей конторе, его фамилия Ромшин.

— Будущий зять тоже помогает своему тестю общипать нефтяную курочку?

— По мере сил.

— Что же он собой представляет? — На благодушной физиономии Лернера опасно затвердели острые зрачки.

— Не знаю, как ответить на ваш вопрос… Вообще–то мы вместе учились… — Я отвернулась, пряча запунцовевшие щеки.

— Прекрасно, прекрасно! — расплылся Лернер. — Значит, голубкам готовят свадебный подарок — нефтяную фирму? Прекрасный задел для супружеской жизни… Да, теперь не то что в старые времена: мы ели картошку в мундире на коммунальной кухне и мечтали о будущем. А потом работали как проклятые целыми сутками… О, молодость, молодость! Кстати, если уж мы с вами начали сплетничать как две базарные кумушки… Вы ведь, кажется, состоите в дружеских отношениях с женой Фукиса?

— Ну, если это можно назвать дружескими отношениями… Так, встречаемся иногда, обсуждаем последние веяния моды, жалуемся друг другу на жизнь… — уклончиво ответила я.

— Надеюсь, вы не станете передавать ей, о чем мы тут с вами болтали? — лукаво усмехнулся Лернер. — Мне не хочется, чтобы ее супруг проведал о наших планах.

Ясно: он хочет, чтобы я сделала то, против чего он так настойчиво сейчас меня предупреждает. Я бурно замотала головой.

— Что вы! — воскликнула смущенно. — Я буду молчать как рыба!

— Лучше как Рыбья Кость! — хихикнул Лернер.

Мы расстались внешне совершенно довольные друг другом. Но только внешне.

Услышав последние новости, Галактионов почесал затылок жестом крестьянина, вдруг обнаружившего, что цыган на ярмарке всучил ему слепую кобылу.