Ее величество кошка - Бернард Вербер

– Тогда обойдемся без плаща, – сразу решает Роман.

– Но если выиграю я, – мычит бык, – то давайте уважать традицию. Мне будут полагаться трофеи – оба уха и хвост моего противника.

В Средние века во Франции начинают проводить судебные процессы над животными.

Наиболее часто подсудимыми оказываются свиньи, которых подозревают в пожирании младенцев нерадивых родителей. Свалить вину на свиней – легкий способ самооправдания, а кроме того, так проще всего объяснить исчезновение детских трупов.

На этих судилищах свиней подвергают тем же пыткам, что и людей, обвиняемых в колдовстве. Когда терзаемые животные начинают издавать крики боли, священник объявляет это признательными показаниями, после чего осужденных заживо сжигают на костре.

От тех времен сохранились судебные протоколы с обвинениями свиней в обольщении крестьян и принуждении их к противоестественным сношениям. Свиней, сознавшихся под пытками в развратных действиях, тоже казнили для острастки их сородичей.

В судебных анналах сохранились обвинительные акты не только в отношении свиней.

В 1498 году в Отёне устраивают суд над жуками-долгоносиками, повредившими урожай. Гражданскому суду предшествует церковный, на котором насекомых отлучают от церкви.

На другом процессе извлеченную из уха умершего муху решают заключить в тюрьму для мух (маленькую клетку с решетками). Суд признает муху воплощением дьявола и приговаривает к повешению на мини-эшафоте.

В 1794 году революционный суд разбирает дело попугая, кричавшего «Да здравствует король!».

Собаку, сохранившую верность хозяину, убежденному контрреволюционеру, обезглавливают по обвинению в систематическом облаивании облаченных в синее национальных гвардейцев.

Во Франции процессы над животными сходят на нет в начале XIX века, но в других странах от них не спешат отказываться.

В 1916 году в штате Теннесси слониху Мэри, обвиненную в нападении на дрессировщика, казнят через повешение на стреле строительного крана.

Совсем недавно, в 2003 году, суд турецкого города Акпынар приговорил к смертной казни осла, обвиненного в развратном поведении.

Энциклопедия относительного и абсолютного знания. Том XII

Настает решающий момент.

Надсадно кукарекает петух. На импровизированной арене на главном дворе мясокомбината нервничает бык: он заждался и описывает круг за кругом. Из деревянных ящиков сложили трибуны для зрителей. Погода ясная, над ареной кружат, надеясь полакомиться мертвечиной, несколько воронов.

По мановению передней ноги короля Артура свинья, приставленная к музыкальному центру, запускает музыку. Пифагор, не упускающий шанса продемонстрировать свою образованность, шепчет мне на ухо:

– Это «Однажды на Диком Западе» Эннио Морриконе.

Не знаю, о чем это он.

Воротца распахиваются, бык замирает, согнув одну ногу, но никто не появляется. Свиная аудитория разочарованно похрюкивает.

В одном из секторов трибун сгрудились коровы, уже дошедшие до истерики. Они воодушевленно издают трубное «Му!», поощряя своего любимца, быка. Тот взрывает левым копытом землю, как будто так можно поторопить соперника.

Музыка становится громче, атмосфера загадочности сгущается. Я понимаю, что Роман не торопится выйти на бой – уж больно велик и мускулист его противник. В конце концов свиньи находят Романа и вынуждают его встать в центре арены.

Человек бодрится, отвешивая зрителям поклон. Потом он протягивает руку в сторону быка, как будто приглашает его к взаимному приветствию.

Бык выставляет вперед рога, перебирает ногами, готовясь к атаке, из его ноздрей валит мутный пар.

Мы дождались атаки. Правильнее, впрочем, назвать это погоней: человек бежит, бык гонится за ним. Профессор Уэллс меня разочаровывает: он мог хотя бы изобразить выпад. Но нет, у него полностью отсутствует талант лицедейства. Все его поведение свидетельствует о полном безразличии к чувствам зрителей.

Беготня продолжается недолго. Бык цепляет рогом штаны человека, даже не задев кожу, и подбрасывает его в воздух, срывая аплодисменты довольных зрителей.

Потом так повторяется раз за разом: погоня, поддевание рогом, подбрасывание в воздух. Бык, похоже, старается не причинить противнику вреда; можно подумать, он замыслил прикончить его под конец в спокойной обстановке. Роман, едва коснувшись земли, всякий раз вскакивает и пускается наутек.

– Как впечатление? – интересуется у меня Пифагор.

– Мне по душе стиль быка, в нем больше благородства.

– Люди чувствуют себя уверенно только тогда, когда сами диктуют правила, особенно если они обеспечивают им преимущество.

Роман в очередной раз взлетает в воздух, арена дрожит от стука свиных копыт.

– Полагаю, бык отточил эту манеру, когда блистал на корридах. Мы видим столкновение опытного исполнителя и немотивированного дебютанта.

Роман снова подлетает, жалобно вереща.

Мне уже поднадоело смотреть одно и то же.

С трибун слышится недовольный свист. Человек вконец обессилел и отказывается вставать. Оглушительный призыв толпы должен означать, судя по ситуации, требование «Убей его!».

Бык приближается, полный гнева. Опустив голову, он тычет кончиком рога в грудь Роману, неподвижно лежащему на спине.

Тут решаю вмешаться я. Мгновение – и я оказываюсь между рогом и мягким животом человека. Мой прыжок вынуждает свиного короля нарушить молчание.

– Зачем ты вмешиваешься, кошка? – переводит мне его вопрос Шампольон.

– Простите, ваше величество, я позволила себе вмешаться, поскольку гибель этого человека ничего не даст вам, зато сильно навредит мне. Надо было предупредить вас раньше. Этот человек – обладатель уникального технологического знания, без него население моего острова погибнет.

– Это вас больше не касается, – ответствует Артур.

– Касается – и меня, и ваше величество, ибо если крысы покончат с нашей общиной на острове Сите, то их уже ничто не остановит. Они истребят все виды, как уже сделали на других территориях. Какой смысл сбрасывать человеческое иго, если вас будут угнетать крысы?

Король Артур выказывает нетерпение.

– У нас нет проблем с крысами.

– Крысиная орда, сотни тысяч особей, наступает, не встречая сопротивления. Их ведет белый красноглазый вожак. Ничто не может их остановить.

Свиньи ропщут.

– Вы говорите о Тамерлане?

– Так вы его знаете?

– Разумеется. Он, как и мы, обладает «третьим глазом», не так ли?