Дело не в генах. Почему (на самом деле) мы похожи на родителей - Оливер Джеймс

Воспитание гения гольфа

Эрл не хотел еще детей, но Култида настояла. После рождения Тайгера в 1975 г. ей сказали, что она больше не сможет родить. Весь груз родительских ожиданий лег на плечи единственного ребенка.

Эрлу необходимо было поднять себя в собственных глазах, чтобы преодолеть детские переживания. Он относился к себе безжалостно, зло, прагматично, одновременно раздувая и рекламируя свои личностные качества, освобождаясь от неуверенности. Его не устроило бы ничего кроме самых больших побед для своего сына. Он чувствовал, что упустил детей от первого брака. Теперь, в 43, он был намерен выложиться как отец.

Для Култиды Тайгер был единственным ребенком. Жесткая и такая же прагматичная, как Эрл, пострадавшая от несчастного детства, она не менее прямо давала понять сыну, что он должен добиться успеха. Женщина возлагала на Тайгера такие же надежды, какие мать Эрла возлагала на своего сына: прежде чем делать карьеру в спорте, он должен получить хорошее образование. Ни та, ни другая не считала нужным растить сыновей в любви и радости, успех значил больше.

Родители Тайгера не демонстрировали ему свою любовь, обнимать ребенка было не принято, и отношение к мальчику зависело от его успехов, что оказало мощное воздействие. Альтруистическое представление о том, что у ребенка развивается собственное «я», определяющее, каким он станет, отсутствовало, как и родительская любовь, обусловливающая дальнейшее эмоциональное здоровье.

Эрл решил, что его роль в жизни сына – взращивать в нем особый талант, задолго до того, как у мальчика появилась возможность проявить его. О Тайгере он говорил как об «избранном». Иногда высказывания Эрла звучали так, будто он был Иосифом, Култида – Марией, а Тайгер – младенцем Иисусом. Точнее, себя Эрл считал скорее богом, чем Иосифом. Эрл говорил, что с самого рождения Тайгера ощущал в сыне что-то особенное, благодаря чему он сам в конце концов станет «величайшим человеком на земле». Это свидетельствует о невероятном нарциссизме Эрла и иллюзии всемогущества. Отец пытался справиться с собственной болью и унижением, проецируя на ребенка ряд исключительных качеств, которые могли помочь ему избавиться от страданий, однако ни один младенец не может вести себя так, чтобы можно было предсказать его «великое будущее».

Когда «избранный» приехал домой из роддома, родители сели и обсудили, как будут растить его. Они договорились, что пожертвуют своими интересами ради сына, будут жить для него. Никаких нянь – с ребенком постоянно должен быть кто-то из родителей. Одинокий, страдающий нарциссизмом Эрл надеялся, что сын станет его лучшим другом. Култида хотела амбициозного ребенка с хорошими манерами и с умениями, позволяющими добиться успеха. Ее важная роль в развитии воли к победе у Тайгера терялись за становящимися все более напыщенными заявлениями Эрла. Но повзрослев, Тайгер говорил, что привычкой стремиться к победе он обязан матери, а не отцу.

Говорят, что в девять месяцев Тайгер сидел в детском стульчике и смотрел, как папа загоняет в стаканчик мячи для гольфа. Как утверждал Эрл, сын наблюдал за ним с большим интересом. Когда Эрл вложил мини-клюшку в руку мальчика накануне его первого дня рождения, тот замахнулся ею, подражая отцу. Его удивительный взмах клюшкой в два с половиной года можно и сегодня наблюдать на YouTube{327}, поскольку Тайгер участвовал в шоу Майка Дугласа на американском телевидении. Пользуясь опытом, приобретенным в армии на должности офицера – специалиста по связям с общественностью, Эрл организовал первое из многих появлений сына в СМИ. Он начал учить Тайгера общаться с прессой, когда тот был еще совсем маленьким. Эрл объяснял, что отвечать на вопрос надо не вдаваясь в подробности. Бывало, отец спрашивал Тайгера, сколько ему лет, и если тот отвечал: «Три, в декабре будет четыре», – Эрл говорил: «Я не об этом спрашивал». Во взрослой жизни Тайгер будет известен своей сдержанностью в общении с журналистами и станет мастером туманных фраз, произносимых без каких-либо эмоций.

В возрасте трех лет Тайгер прошел девять лунок местного поля для гольфа, сделав 48 ударов (для читателей, не интересующихся гольфом, поясню, что это базовый уровень взрослого игрока). Повторяю, это было в три года. Любой, кто когда-либо играл в гольф и представляет себе трехлетнего ребенка, поймет, что с физической и психологической точки зрения это практически невозможно. Ребенок замахивался настолько плавно и четко, что выглядел профессионалом. В четыре года о нем написали заметку в журнале о гольфе, в пять лет Тайгер появился в передаче канала АВС That's Incredible («Это невероятно»){328}. Кульминация была близка. Он проводил большую часть дня, гоняя мячи для гольфа по дому, не только по гаражу. Он значительно продвинулся на пути к своим 10 000 часов практики.

Кто-то может предположить, что его стремление к гольфу было естественным следствием генетически унаследованного сверхчеловеческого умения. Можно с уверенностью сказать, что это неправда. Скорее Тайгер реагировал на решимость отца сделать из него величайшего гольфиста мира. Эта история напоминает Ласло Полгара и его дочерей, но в данном случае движущей силой служили деньги и слава, а не научный интерес, а в качестве средств использовалось запугивание, а не игры. Навык Тайгера был результатом упорной и тщательно рассчитанной подготовки, а не генов, об этом говорит тот факт, что его родители не были выдающимися гольфистами.

Как-то в семь лет, когда Тайгер осваивал патт, он отвлекся от тренировки и обратил внимание на отца, звеневшего мелочью в кармане. Мальчик попросил папу вести себя потише. Когда он снова был готов к удару, Эрл громко кашлянул – и продолжал отвлекать сына каждый раз, когда тот собирался сделать удар, приучая его не обращать внимания ни на что во время игры. Позже Эрл объяснял, что «хотел, чтобы мальчик был закаленным. Я знаю, что это раздражало его… плюс всегда было забавно задать ему трепку». Последние слова сопровождались ухмылкой: в режиме тренировок Эрла присутствовали элементы садизма, полностью отсутствовавшие в доме Полгаров.

И отец, и сын всегда утверждали, что тренировки проходили в атмосфере любви, полнились весельем и помогали им сдружиться. В этих словах есть доля правды, однако основным мотивом Эрла было вырастить гольфиста мирового уровня, который станет богатым и знаменитым и сделает Эрла богатым и знаменитым – главная забота нарцисса.

У Тайгера не было выбора. Об этом говорит, например, шестимесячный период «особой подготовки», который устроил Эрл, когда сыну исполнилось 11. Эрл признавал, что использовал тогда «грубые методы допроса, применяемые к военнопленным, психологическое унижение – снова и снова». Опираясь на опыт подготовки в подразделении «зеленых беретов» и собственное строгое воспитание, а также на многочисленные случаи расовой дискриминации, он высказывал сыну претензии, насмехался, отпускал жестокие замечания. Были и поощрения, но в целом это больше напоминало промывание мозгов и издевательство с большой долей запугивания. Позже сам Тайгер говорил, что чувствовал себя «расстроенным» и «жалким». Эти чувства, вероятно, являются лишь вершиной айсберга, так как из-за детского стокгольмского синдрома Тайгер всегда защищал отца и неохотно говорил о своих детских переживаниях.