Порочная игра - Анастасия Бойд

– А почему ты не сбежала? - вот ведь чёрт. Я ждала этот вопрос, но всё равно оказалась к нему не готова. Видимо, здесь и нужно очернить Роберта. 

– На окнах были решётки, а дверь могла быть закрыта, или я заблудилась бы, ведь понятия не имела, где мы находимся. И если бы он поймал меня, то я осталась бы ни с чем. И не сбежала, и копам не позвонила. Это было рисково, - придумала я на ходу легенду, хоть некоторые фразы имели место быть. – Прости его. За всё, что Роб сделал, он и так теперь ответит.

– А за то, что он сделал с моей жизнью ответит? - огрызнулась Алиса, сдержанно заплакав, и я немного напряглась, потому что раньше она не была такой грубой. 

Раньше я бы просто переступила через неё и ушла бы, не стерпев психов, но теперь я не оставлю её наедине с этой болью, и поддержу, как бы она не упиралась.

– Я понимаю... Наверное, тяжело любить преступника, против которого все. Не молчи... Тебе нужно выговориться...

– Ты вообще о чём? - перебила она меня. – О какой любви идёт речь, если он такой? Как это принять? И выговариваться тебе я не собираюсь. Ты с первого курса спала с Хлыстовым. Тебе не нужно было выговориться? Вот и мне теперь не хочется, - Алиса отвернулась от меня, и это была вполне заслуженная реакция. Я была плохой подругой. Постоянно врала и не ценила нашу дружбу.

– Лис, - мягко сказала я, проглотив её иголки, и коснулась плеча. – Прости, что я была такой хреновой подругой. Я ничего не понимала. И ещё... Ты главное, себя не вини ни в чём. Ты не виновата, что влюбилась...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– У нас всё так хорошо складывалось, - пробормотала Алиса, сквозь слёзы, и я легла рядом, крепко обняв мою несчастную подругу. – Я не хочу больше помнить о нём...

Мы помирились, и проплакав в мою жилетку около часа, Алиса уснула. На следующий день, ей было немного лучше. Во всяком случае, она казалась спокойной и неспособной на глупости. Ближе к обеду, мы попрощались, и я отправилась к своему будущему мужу в его уютную квартиру, в которой, казалось, не была целую вечность.

Я открыла дверь своим ключом, и застала Глеба за уборкой.

– Катя! Почему не позвонила? Я ничего не успел, - виновато сказал он, и подошёл ко мне.

– Я вернулась. Как и обещала. А ты не верил, - кокетливо улыбнулась я, и обняла его.

– Если бы не верил, то не начал бы пылесосить. У нас с тобой сегодня уйма дел.

– И каких же?

– Мне нужно доубирать, потом заказать нам что-нибудь на обед, а тебе нужно выбрать, что бы ты хотела себе в подарок. 

– Подарок? А какой праздник? 

– Твоё возвращение.

– Кажется, ты не дарил мне никогда подарков, и цветов будто бы тоже, - нахмурилась я, уличая Хлыстова в отсутствии романтики.

– Снежинка, я дарил тебе бесценные впечатления. Но теперь скажи пожалуйста, о чём ты мечтаешь, и я куплю тебе всё, что пожелаешь, - с воодушевлением произнёс Глеб, что не смотря на свою скромность, я согласилась.

– Хорошо, я подумаю. Но давай немного подкорректируем планы. Отставь в сторону свой пылесос, закажи нам еду, а затем... - я немного замялась, будто стала стеснительнее, чем была.

– А затем? - завороженно переспросил Глеб, запуская руки под мою футболку, а затем и под бюстгальтер.

– А может, и не затем, - решительно ответила я, набросилась на него с поцелуями, и в считанные секунды мы оказались на диване в горизонтальном положении.

Мы любили друг друга всё обеденное время, не вспоминая ни о еде, ни об уборке, и поели только вечером, после чего приступили к выбору подарка для меня.

С наступлением осени, наша подготовка к свадьбе обретала более активный темп. Я познакомилась с замечательной мамой Глеба, и с его неоднозначными сёстрами. Они явно меня недолюбливали, но только до того момента, пока мы с Хлыстовым не сыграли в четыре руки любимую композицию его отца, которая заставила всю семью ностальгировать о времени, когда он был жив. Это произошло на семейных посиделках в честь нашей помолвки. Не знаю, в чём состояло волшебство этой мелодии, или нашей игры, или же нашей сплочённости и моего восхищения Глебом, но после этого момента, они стали разговаривать со мной уважительно и радушно.

Алиса потихоньку приходила в себя, но стоило ей оправиться, как случился очередной удар. Роберт погиб при пожаре в СИЗО. Как – непонятно, но даже я почувствовала какую-то скорбь. А ещё страх. Я не верила, что Алиса ничего не сделает теперь с собой. Никогда не видела, чтобы кто-то так горько рыдал, как она в тот день... Я пыталась поймать её, чтобы хоть как-то успокоить, но она словно заведённая сновала по комнате, не находя себе места. Глеб отрешённо наблюдал за истерикой Алисы и моими попытками утешить подругу. Я и сама уже начинала плакать.

– Вот дурочки... Вы хоть понимаете из-за кого плачете? - строго сказал Хлыстов, и Алиса, будто озверев, бросилась на него с кулаками. 

– Заткнись! Вон отсюда! - её вопли чуть не оглушили меня.

– Лиска, успокойся, пожалуйста, успокойся!

Я попыталась оттащить её от Глеба, и когда это получилось, она стиснула меня в объятиях и зарыдала с новой силой.

– Прекрати! Я сказала тебе, что он не причинил мне вреда, - строго прошипела я Хлыстову, и его непонимание стало словно осязаемым.

– Он украл тебя, Катя! Я жить не хотел, чуть в окно не вышел. И ты думаешь, что после этого я буду жалеть, что этот урод откинулся?

– Тебе не за что его ненавидеть.

– Он держал тебя под замком почти полгода, возомнив себя народным мстителем. Он глядя мне в глаза, нагло пытался уличить в преступлении, которое совершил сам. Выдвигал свои обвинения, в то время, как ты была у него дома. Я думал, что тебя больше нет... Вы, девки, совсем неадекватные. 

– Тогда злись на меня, - нерешительно сказала я, потому что самое время было признаться в том, что произошло на самом деле.

– С чего я должен на тебя злиться? После того, что случилось, я ещё долго буду прощать тебе всё.

– Тогда и это прости, - вздохнула я, набираясь смелости перед следующей фразой. – Роберт отпустил меня ещё первого января.

– Что? - Алиса подняла на меня заплаканное лицо.