Срединная Англия - Джонатан Коу

— Спасибо вам всем, — сказал он. — Но давайте не увлекаться. Это лотерея, вот и все, и мне просто очень-очень повезло.

— Ну так и радуйся, боже ты мой, — сказал Филип, хлопая его по спине. — Большинству людей и пятнадцати минут славы не перепадает.

— Я бы не называл это славой…

— Ой, Бен! — одернула его Лоис.

— К тебе журналисты едут общаться, верно? — сказал Дуг. — Твоя фотография будет в газетах. Красивые женщины станут падать к твоим ногам. Тебя начнут узнавать в общественных местах.

До все еще отнекивавшегося Бенджамина дошло, что кто-то ошивается у него за плечом. Он повернулся и увидел молодую белокурую женщину, которую можно было без особого преувеличения назвать красивой, — она стояла рядом, смотрела на него с уважением и ждала, когда сможет обратить на себя его внимание.

— Прошу прощения, — сказала она с обаятельной заминкой в голосе, которую легко было расценить как почтительность. — Вы же… Бенджамин Тракаллей?

Все умолкли. Казалось, они вместе стали свидетелями начала Бенджаминовой новой жизни.

— Да? — ответил он с вопросительной интонацией. А затем повторил — горделивее, увереннее: — Да. Да, это я.

— Отлично, — сказала женщина. — Ваш столик накрыт.

Август 2015-го

Церемония открытия Олимпийских игр 2012 года подействовала на Соана глубоко и по-особенному. Она изменила направление его исследований: Соан теперь сосредоточился на литературных, кинематографических и музыкальных образах английскости. В частности, провозившись с этой темой несколько месяцев, он очаровался представлением о Глубинной Англии — начал все чаще сталкиваться с этим понятием и в газетных статьях, и в научных журналах. Что это, если поточнее? Психогеографическое явление, связанное с деревенской лужайкой, соломенной крышей местного паба, красной телефонной будкой и тихим стуком крикетного мяча о биту? Или же, чтобы полностью постичь его, необходимо погрузиться в сочинения Честертона и Пристли, Х. Э. Бейтса и Л. Т. К. Ролта?[93] Помогает ли смотреть «Кентерберийский рассказ» Майкла Пауэлла или «Как прошел день?» Кавальканти?[94] Обнаруживается ли музыкальная выжимка этого понятия в работах Элгара, Вона Уильямса или Джорджа Баттеруорта?[95] В полотнах Констебла? Или на самом деле мощнее всего оно выражено в аллегорической форме у Дж. Р. Р. Толкина, в том, как он придумал Шир и населил его пасторальную идиллию доблестными, сосредоточенными на своем хоббитами, склонными к дрёме и самодовольству, если оставить их в покое, яростными, если им досадить, и едва ли не самое лучшее в этих существах — хотя с виду это менее всего вероятно — то, что на них можно положиться в трудный час? Вероятно, существовала связь или даже сущностное родство с французским идеалом La France profonde[96]… Соан часто разговаривал об этом с Софи, до позднего вечера по вторникам и средам, когда она ночевала у него в квартире в Клэпэме, но им так и не удалось определиться с понятиями, снять ключевые вопросы, что такое в самом деле Глубинная Англия или где ее искать. Но утром в воскресенье 9 августа 2015 года Софи, как ей показалось, ближе всего подошла к решению этой загадки. Если Глубокая Англия существует, решила она, — ее место здесь, у пятой лунки в «Загородном гольф-клубе» Кёрнел-Магны.

Софи наблюдала, отчасти оторопело, отчасти с брюзгливым восхищением, как Иэн оценил положение своего мяча на краю фервея и быстро, решительно вытащил из сумки клюшку.

— Айрон номер семь, — пояснил он — будто это добавляло смысла.

— Отличный выбор.

Софи произнесла это так, что, как ей казалось, было очевидно: она понятия не имеет, что Иэн имеет в виду, но он уже встал у мяча и прикидывал расстояние до лужайки, а потому ему недосуг было замечать.

За миг до удара по мячу воцарилась почти идеальная тишина. Да, слышались птичьи трели, но они лишь подчеркивали во всем остальном глубинный покой. Не доносился шум автомобилей с М40 неподалеку, никакого даже малейшего рокота, его, возможно, глушили деревья — изящная цепочка дубов и лиственниц, окаймлявшая восточную сторону фервея, терпеливо и прилежно стоявшая на карауле при этом тщательно постриженном пейзаже. Солнце палило в безоблачном небе — небе насыщенной безупречной синевы. Это утро вообще было симфонией синего и зеленого: над Софи — небо, справа от нее, в отдалении, — переливчатая синева водной преграды, маленького искусственного пруда, вокруг Софи — разнообразная зелень, обустроенная и человеком, и природой, бесконечно умиротворяющая и приятная для глаз. Ход времени словно отменен. Софи завладел беспредельный покой. В этом драгоценном сокровенном пространстве ничто не значило больше и не было важнее простой лобовой задачи: загнать мяч в лунку как можно меньшим количеством ударов.

Иэн все еще слегка переминался с ноги на ногу, приноравливал свой центр тяжести; еще раз осторожно разместил клюшку у мяча, затем замахнулся и мощным, изящным движением ударил. Мяч вспорхнул ввысь, описал красивую дугу, на миг исчез из вида, а затем плюхнулся на траву и, подпрыгнув, замер примерно в шести футах от лунки.

— Славно, — промолвила миссис Бишоп, стоя прямо позади Иэна.

— Действительно очень хорошо, — произнес мистер Бишоп с другого края фервея, где его мяч застрял в высокой траве.

Мистер Ху, последний из четверки, не сказал ничего. Он стоял посередине фервея и уже пошел вперед, таща за собой тележку, к своему мячу, чуть было не улетевшему в песок.

— У тебя хорошо получается, — сказала Софи, пока Иэн запихивал клюшку обратно в сумку.

Он улыбнулся.

— Раз на раз не приходится.

Двинулись вперед по солнышку. Софи взяла Иэна под руку.

Эта новая привычка — игра в гольф каждое воскресное утро — уже несколько месяцев была для них источником напряжения. Иэну играть нравилось всегда, однако эти еженедельные походы стали священными: три часа на поле, обычно с Саймоном Бишопом и его родителями, а затем обед с матерью — либо у нее дома, либо при гольф-клубе. Вместе с футбольными матчами по субботам это означало, что их выходные почти целиком посвящены спорту, и получалось, что основную часть суббот и воскресений Софи проводила в одиночестве у них в квартире.