Всему виной страсть - Кэролайн Линден

— О, Кэтрин… Ты не станешь менять свои планы даже ради того, чтобы пообщаться с матерью?

— Мне жаль, мама. Если бы ты заранее сообщила о том, что приедешь, я бы лучше подготовилась. Но сегодня мы проводим время с близкими друзьями, и ни я, ни капитан не хотим оскорбить их отказом. — Кейт отвела глаза от матери, чтобы не видеть этого выражения оскорбленной невинности, и перевела глаза на Люсьена, который смотрел на нее с непривычным и незнакомым интересом. — Если вы еще не сняли номер в гостинице, наш слуга Брэгг поможет найти вам подходящее жилье.

— Мы остановимся в «Белом олене». Пожалуй, мы туда и поедем сейчас, раз все ваши вещи уже доставлены. — Люсьен помолчал, глядя на нее с пристальной задумчивостью. — Когда капитан де Лейси вернется, передайте ему мое почтение. Мне бы хотелось переговорить с ним, когда у него найдется время.

— Конечно. — Кейт скрыла удивление за вежливым кивком. — Спасибо, что привезли мои вещи.

Когда ее мать и Люсьен ушли — мать бросала на нее косые неприязненные взгляды, — Кейт присела на крышку оставленного в холле сундука и судорожно выдохнула. В ней словно жили две женщины, одна из которых с потрясенным восхищением взирала на ту, другую, что осмелилась пойти против желаний матери. До этого момента Кейт даже не отдавала себе отчет в том, насколько привыкла подчиняться чужой воле. Только сейчас до нее дошло, что последние несколько недель, по сути, стали первым в ее жизни периодом реальной независимости. Мать контролировала и направляла каждый ее шаг, когда Кейт была ребенком. Потом она жила так, как хотел от нее Хоу, хотя он не слишком докучал ей при условии, что она подчинялась установленным им правилам. Люсьен так стремился завладеть ее деньгами, что фактически превратил ее в пленницу. Только в Бате, вдали от прежних мест обитания, она почувствовала в себе достаточно храбрости — конечно, тут не обошлось без влияния Джерарда, — чтобы поступать так, как она того желает. Здесь она могла ходить в библиотеку тогда, когда ей хотелось. Она могла заказать себе красное платье. Она даже могла поднять юбку в столовой и заниматься с мужем любовью верхом на стуле.

Кейт все еще сидела на сундуке, улыбаясь этому своему воспоминанию о любовном рауте в столовой, когда открылась дверь и вошел тот самый мужчина, о котором она думала. Кейт подскочила, густо покраснев, словно ее застали за чем-то предосудительным.

— Ты рано вернулся! — воскликнула она.

— Но мне все равно рады, я надеюсь. — Джерард подмигнул ей, швырнув шляпу и перчатки на стол, затем нахмурился, посмотрев на загромоздившие холл сундуки. — Что за чертовщина?

— Мои сундуки. — Она беспомощно развела руками. — Все мои вещи.

— A-а… Брэгг! — Денщик выглянул из двери в дальнем конце коридора. — Давай оттащим их наверх.

— Они прибыли не одни. — Кейт в легком недоумении смотрела, как муж ее, скинув сюртук, схватил один конец самого большого из сундуков, тогда как Брэгг схватился за другой конец. — Моя мать и Люсьен лично доставили их в Бат.

Джерард метнул на нее быстрый взгляд, но промолчал. Они с Брэггом оттащили сундук наверх, оставив его в уборной Кейт. Кейт шла за ними следом, наблюдая с тайным восхищением за мужем, который с такой легкостью управлялся с тяжелым сундуком.

— Чуть позже притащим сюда второй, — сказал он Брэггу, взмахом руки отсылая денщика прочь. Когда Берди появилась в дверном проеме, Джерард поднял руку вверх: — Одну минутку, миссис Деннис. — Затем он закрыл дверь и повернулся к Кейт. — Ты ведь понимаешь, что твои сундуки вполне мог бы доставить курьер? Что именно побудило твою мать и Люсьена предпринять столь далекое путешествие?

Кейт нервничала.

— Я не знаю. Люсьен попросил меня передать тебе поклон и сказал, что хотел бы в ближайшее время поговорить с тобой с глазу на глаз.

— Кто бы сомневался, — сухо заметил Джерард. — А твоя мать?

Кейт прикусила губу.

— Она сказала, что хочет познакомиться с тобой поближе.

Он несколько секунд пристально на нее смотрел.

— Мне думается, что и пяти минут в ее обществе нам за глаза хватит.

Кейт покраснела.

— Я уже пригласила их на ужин завтра вечером. Прости.

— Нет, я не это имел в виду. — Джерард подошел к ней и, приподняв подбородок, заставил ее заглянуть ему в глаза. — Я готов общаться с ней так долго, как ты того пожелаешь. Или так коротко.

— Я не могу отказаться от общения с собственной матерью.

— Тебе и не нужно. Но если ты пожелаешь большую часть вечеров занимать другими делами…

Кейт прикусила губу. Он делал ей предложение, от которого ей трудно было отказаться. Она всегда чувствовала себя блеклой и ничтожной рядом со своей красивой светской матерью. Поразительно, что на Джерарда, похоже, ее чары не действовали.

— Несколько вечеров на этой неделе у нас уже, так или иначе, заняты.

— Я никогда не стал бы отменять встречу с друзьями, которые пригласили нас к себе.

Кейт робко улыбнулась:

— Так же, как и я.

— Хорошо. — Джерард ухмылялся. — Мы поужинаем с ними завтра вечером. Возможно, светская жизнь Бата настолько их закрутит, что мы так и не дождемся от них ответного приглашения.

Кейт засмеялась, как он и рассчитывал. Джерард чувствовал, что миссис Холленбрук неудержимо влечет к себе знатность и богатство. Ведь если бы он был сыном сапожника, а не герцога Дарема, желание узнать его поближе у нее бы не возникло. Он помнил, что сказал Тирелл, поверенный отца Кейт. Миссис Холленбрук очень хотела, чтобы ее дочь удачно вышла замуж. В этом нет ничего необычного, особенно когда дочь является наследницей, но миссис Холленбрук выбрала для своей единственной дочери мужа, который годился ей в отцы, пусть он даже и был виконтом. Джерард мог бы навскидку назвать по меньшей мере четырех своих сослуживцев — вполне достойных джентльменов, каждый из которых был сыном либо герцога, либо графа, молодых и статных, которые были бы счастливы просить руки у наследницы с состоянием больше десяти тысяч фунтов, будь она уродлива, сварлива или стара. Кейт не была ни уродливой, ни сварливой, ни старой. Если бы ее должным образом воспитали, хорошо одевали, у нее не было бы отбоя от кавалеров. А вышло так, что ее заперли в деревенской глуши, тогда как ее муж Хоу жил в свое удовольствие. Даже леди Эклстон, которая знала всех и вся в округе, ничего о ней не слышала.

Так отчего же миссис Холленбрук так настаивала на браке дочери с престарелым разорившимся виконтом? Какие на самом деле были отношения между двумя этими семействами? Джерард не представлял, что за скелеты таились в их шкафах, но, зная о том, какой одинокой и заброшенной чувствовала себя Кейт в первом браке, он не испытывал никакого желания проводить много времени со своей тещей.

На следующий вечер во время ужина не произошло ничего такого, что побудило бы Джерарда изменить свое отношение к матери Кейт. Миссис Холленбрук при всей своей красоте была самой недалекой, самой пустой и скучной женщиной из всех, с кем ему доводилось встречаться. Она беззастенчиво льстила ему, глядя на него так, словно он спустился с небес. С Хоу она тоже была весьма любезна, но в ее отношении к племяннику покойного мужа Кейт проскальзывала неприличная фамильярность. Люсьен сидел как на иголках. Со стороны могло показаться, что миссис Холленбрук приходится ему матерью и в материнском простодушии не замечает того, как конфузит взрослого сына при посторонних. Впрочем, Джерарду было нисколько не жаль Люсьена — тот получил по заслугам, а вот за Кейт он переживал. Мать продолжала оказывать на нее сильное влияние, и это влияние никак нельзя было назвать благотворным. Что бы Кейт ни сказала, ее мать всегда находила, к чему придраться, при этом притворяясь доброжелательной. Мало-помалу Кейт вообще перестала участвовать в общем разговоре, с каждой минутой делаясь все молчаливее, все больше уходила в себя. Теперь ему многое стало понятно. Вот кто сделал ее нелюдимой и замкнутой. Зачем вообще что-то говорить, если заранее знаешь, что каждое твое слово будет встречено в штыки?