Артиллерия Ивана Грозного - Алексей Лобин

К сожалению, мы не знаем, сколько и каких орудий принимало участие в этом эпичном сражении. Тем не менее полковая артиллерия сыграла в нем весомую роль.

В течение 1540-1570-х гг. легкая и средняя артиллерия не раз выдвигалась на «окский» рубеж для усиления обороны юга. Оруднями на «Большой засечной черте», которую начали строить с 1570-х гг., насыщались укрепленные пункты и города. В составе южных крепостей того времени мы не встретим крупных орудий – для борьбы с татарской конницей нужны были легкие и подвижные стволы. Стандартный «набор» оборонительных укреплений против татар – это сороковые, семипядные и девятипядные пищали, тюфяки.

Сохранившиеся документы 1570-1590-х гг. показывают, насколько слабо были вооружены крепости юга России. Основное вооружение – затинные пищали, фальконеты, семипядные, девятипядные и сороковые пищали. В некоторых случаях встречаются по 1–2 полуторные пищали.

В Белопесоцком монастыре Каширского уезда «стоит наряд, пищаль сороковая да 2 железных семипядных, да 2 пищали затинных, у них припасено 100 ядер свинчатых… пушечка медена, а в ней 2 заряда, длина 5 пядей, ядро 6 гривенок»[508].

В Веневе в 1572 г. было «на городе наряду в башне 2 пищали затинные по шти пядей да пищаль турская скорострельная (очевидно, крымский трофей. – А.Л.), а стреляют из них Меншик Хрящев да Олферко Пахомов», т. е. всего три маленьких орудия [509].

В Епифанском остроге в том же 1572 г. было наряду из 9 небольших стволов: 9-пядная затинная пищаль в ½ фунта, «на 8 граней на собаке (на легком станке. – А.Л.)», 4-пядная медная затинная («ядро у нее 5 ядер из фунта»), «пищаль самопалная 8 пядей, ядро у нее по 9 ядер из фунта», «пищаль затинная грановитая» 8,5 пяди в длину, калибром в ¼ фунта, «на собаке и на вертлюге», пищаль затинная гладкая, 7,5 пяди в длину, калибром в ¼ фунта, «пищаль затинная грановита» 8,5 пяди в длину, калибром в ¼ фунта, «на собаке и на вертлюге», пищаль затинная 8 пядей, «ядро по 10 ядер из фунта», «пищаль затинная» в 7 пядей, ядром «по 6 ядер из фунта», «пищаль скорострельная» 7,5 пяди, «ядро по 6 ядер из фунта»[510]. Самым крупным орудием была пищаль калибром в полфунта (ок. 40 мм).

В Коломне в 1577–1578 гг. на вооружении было 2 сороковых на собаке в ½ ф., пушка «Тофа», каменное ядро в 5 фунтов, 16 затинных медных, 74 железных пищали[511].

В Туле, бывшем центре, столице некогда крупного великого княжества, форпосте, отразившем натиск Девлет-Гирея, в 1586–1589 гг. значилось всего 2 пищали сороковые на собаках ¼ ф.), 2 сороковые на собаке в ¾ ф., 1 сороковая в ½ ф., маленькая пушка «на собаке» с двухфунтовыми каменными ядрами, 3 пищали сороковые в ¾ ядро[512].

В Дедилове в 1588–1589 гг. 2 пищали скорострельных, 5 пищалей сороковых, 7 «волконетов» (фальконетов), 2 пушки полуторные[513].

В Можайске в 1595–1598 гг. всего 2 небольшие пищали (в 1 и ½ фунта), «станки и колеса сгнили», 2 медные пищали «попорчены, станки и колеса изламалися» в ⅔ и 1 фунт калибром, 10 пищалей затинных[514].

На этом фоне даже вооружение Пронска и новопоставленного Ельца в 1590-е гг. можно назвать достаточно крупным: в первой крепости числилось 14 пищалей (полуторные, «фомколеты», семипядные, девятипядные и 21 затинная пищаль[515], а во второй – 12 пищалей (из которых две полуторные) и 50 затинных пищалей[516].

Даже в такой мощной крепости, как Смоленск, вся артиллерия была мелко- и среднекалиберная в составе 159 стволов, из которых было 88 затинных, 29 сороковых, а самой крупной была 12-фунтовая «ругодивская пищаль» – трофей Нарвы 1558 г.[517].

Почти все орудия указанных крепостей были сосредоточены в башнях – в верхних, средних и подошвенных амбразурах («боях»).

Таким образом, можно констатировать, что крупные орудия на вооружении городов XVI в. – это скорее исключение из правил. От 3 до 10 мелких и средних пищалей и несколько десятков затинных пищалей имелось на вооружении крупного города.

К 1554 г. пограничные набеги на русско-шведской границе в конечном счете вылились в полноценный военный конфликт. Так, в ответ на набег русских адмирал Якоб Багге предпринял более крупную экспедицию, после чего война с 1555 г. стала набирать обороты.

Сама война 1554–1556 гг. в историографии изучена очень слабо[518]. Как писал Б. Форстен: «Ход самой войны 1555–1557 годов не представляет для нас ничего интересного; победа оставалась почти непрерывно на стороне русских, превосходивших шведов численностью своих сил» [519]. Отсутствие интереса у историков усугубляется еще и небольшой сохранившейся Источниковой базой[520].