Один шаг между жизнью и смертью - Андрей Воронин

Пройдя Чечню, обидно умирать вот так – посреди родного города, без вины, без смысла, не сделав ни единого выстрела и даже не узнав, в кого нужно стрелять…

Он снова перемахнул через забор и с разгону взлетел на кирпичную стену, вцепившись пальцами в крошащийся край крытой рубероидом крыши. Юрий подтянулся, забросил послушное тело на шершавую теплую крышу и, не поднимая головы, отполз подальше от края, волоча за собой сумку. Спустя несколько секунд преследователи с топотом, треском и громкими окликами пронеслись мимо, затем вернулись, угодив, по всей видимости, в тупик, протопали в обратном направлении и затихли где-то вдалеке.

Юрий поднял голову, огляделся, вскочил и, пригибаясь, побежал по слегка пружинящему под ногами рубероиду в другую сторону. Он знал, что находится на территории гаражного кооператива, и примерно представлял себе, как здесь расположены ряды гаражей. Можно было не сомневаться в том, что в ближайшие несколько минут кооператив будет наводнен вооруженными людьми, часть которых пойдет понизу, а другая – по крышам. Отсюда нужно уходить.

«Черт меня дернул убегать, – уже в который раз подумал Юрий, мягко спрыгивая с крыши последнего в ряду гаража и озираясь по сторонам. – Сидел бы сейчас в камере, как белый человек, давил клопов, а менты шили бы дело, вместо того чтобы бегать за мной в потемках и тратить казенные патроны…»

Он снова огляделся по сторонам. Он находился в узкой, заваленной каким-то вонючим хламом щели между стеной кооператива и шеренгой приткнувшихся к ней жестяных гаражей, до которых не добрались руки рачительных чиновников из мэрии. Осененный внезапной идеей, он присел на корточки и принялся разбрасывать наваленный у ржавой железной стенки гаража мусор, расчищая фундамент. Он надеялся, что под нижним краем жестянки обнаружится какая-нибудь щель или хотя бы выемка, в которой можно будет спрятать безумно мешавшую сумку с оружием. Ему повезло даже больше, чем он мог надеяться: нижний угол жестяной стенки совсем проржавел и даже был слегка отогнут, словно в гараж уже пытались проникнуть таким путем. Юрий бесшумно отогнул крошащееся железо, немного подумал, вынул из сумки “Макаров” и затолкал его за пояс джинсов. Сумку с “маузером” он пропихнул в темноту гаража, снова разогнул жесть и засыпал свой тайник мусором.

Он выбрался из-за гаражей, посмотрел вокруг, чтобы получше запомнить место, и быстрым шагом двинулся через дворы в сторону шумевшей неподалеку улицы. Смешанный с пылью пот подсыхал на лице шершавой серой корочкой, и Юрий некстати припомнил, что вся эта беготня началась именно из-за его не ко времени возникшего желания принять душ. “Зато теперь я точно знаю, на каком я свете”, – утешил он себя.

Выйдя из-за угла очередной пятиэтажки, он увидел в глубине темного двора какой-то автомобиль, освещенный лишь слабыми отблесками, падавшими из окон второго этажа. У автомобиля были громоздкие, хорошо знакомые очертания, и прежде, чем мозг Юрия успел подать команду, его рука метнулась за спину, выхватив из-за пояса пистолет. Негромко лязгнул затвор, а в следующее мгновение на притаившемся в темноте милицейском “уазике” вспыхнула фара-искатель. Ослепительный луч света метнулся справа налево, высвечивая скамейки и лохматые кусты, нащупал Юрия и уперся ему в лицо. Усиленный громкоговорителем голос прогрохотал:

– Не двигаться! Оружие на землю!

Юрий выстрелил. Зазвенело стекло, и ослепительный луч погас. Почти ничего не видя, кроме плававших перед ослепленными глазами зеленоватых кругов, Юрий метнулся вдоль стены дома. На вездеходе вспыхнули фары, но там, куда они светили, уже никого не было.

Зацепившись ногой за какую-то проволоку, Юрий растянулся на земле, и тут же на спину ему обрушилось что-то тяжелое, шумно пыхтящее, остро-пахнущее потом и чесноком, навалилось, прижало и принялось выкручивать руки, явственно позвякивая металлом наручников. Юрий наугад ударил затылком, двинул локтем, оседлавший его оперативник коротко взвыл и ослабил хватку. Филатов сбросил его с себя, увидел мелькнувшие слева светлые металлические пуговицы и встретил набежавшего сержанта ударом ноги. Сержант с треском обрушился в кусты.

Опрокинув еще одного украшенного лычками преследователя, Юрий выбежал со двора и оказался на освещенной улице. Пешеходов было немного, поодаль мягко светилась витрина открытого гастронома, а еще дальше Юрий увидел красно-синие вспышки милицейских мигалок. Повернувшись к ним спиной, он бросился бежать, стараясь не обращать внимания на боль в ноге и упорные мысли о полной бесполезности всей этой беготни.

Пробегая мимо темного выезда из какого-то двора, Юрий едва успел остановиться, чтобы не угодить под колеса выскочившего оттуда джипа. Они затормозили одновременно, но Юрий по инерции все-таки врезался в дверцу автомобиля вытянутыми вперед ладонями. Соседняя дверца распахнулась, и из подсвеченной зеленоватым мерцанием приборной панели темноты раздался добродушный хрипловатый голос:

– Куда бежишь, чудак? От мусоров, что ли? Залезай, подброшу!

Юрий разглядел, что водитель в кабине один, и решил рискнуть. Он запрыгнул на переднее сиденье и захлопнул за собой дверцу. Водитель нажал какую-то кнопку, и центральный замок мягко щелкнул, заперев все четыре дверцы.

– Куда поедем, бродяга? – спросил водитель.

– А черт его знает… Поехали куда-нибудь, лишь бы подальше отсюда.

– Угу, ясно…

Джип тронулся, повернул налево и стал набирать скорость. Водитель закурил, бросив на Юрия любопытный взгляд.

– Ну что, братан, – сказал он после недолгого молчания, – расскажи, как дошел до жизни такой?

Юрий пожал плечами, собираясь дать какой-нибудь более или менее уклончивый ответ, но тут за его спиной раздался тихий вороватый звук. Он рванулся к водителю, уже понимая, что опоздал, и совсем не удивился, когда вслед за слепяще-болезненным ударом в основание шеи на него обрушилась темнота.

Первым, что он почувствовал, была боль в плечах и запястьях. Это было странно, потому что одновременно с этим боль располагалась где-то вверху, гораздо выше головы. Какое-то время ушло у него на то, чтобы разобраться, где у него на самом деле верх, а где низ, и наконец он понял, что висит на скованных или связанных над головой руках, едва касаясь земли носками кроссовок. Судя по нестерпимой рези в запястьях, руки у него были все-таки скованы наручниками. Он постарался попрочнее утвердиться на носках, чтобы уменьшить давление на запястья, невольно застонал и открыл глаза.

Он находился в сыром и плохо освещенном квадратном помещении с грубо побеленными стенами из газосиликатных блоков. Больше всего это помещение напоминало подвал какого-то гаража. Руки у него действительно были скованы наручниками. С потолка свешивалась одинокая сорокаваттная лампочка на грязном витом шнуре. Свет от нее был жиденький, желтоватый, неспособный рассеять затаившиеся в углах черные тени.

– Доброе утро, – приветствовал его сидевший напротив на заляпанном побелкой дощатом топчане человек. Это был плечистый тип, у которого из узкой облегающей майки так и перла во все стороны прикрытая тонким слоем жирка накачанная мускулатура. Глазки у него были маленькие, поросячьи, физиономия широкая, курносая и губастая. Это лицо показалось Юрию смутно знакомым, но он никак не мог припомнить, где они встречались. – Ну, чего моргаешь? Не признал? А помнишь, как ты мне в кафе глазки строил?