Пси - Александр Горбов

— Точно! Я-то дурак, думаю, что случилось? А тут жизнь наладилась.

— Не ёрничай.

— Ваня, ты издеваешься? Мы в тюрьме, отвратительном концлагере, только за то, что мы отличаемся от людей. Это ад, как бы его ни называли. С чего веселиться? Оттого, что мы начистили до блеска котлы, в которых нас варят? Полной тарелке осточертевшей баланды? Возможности больше курить?

— А почему бы и нет?

— Мы в тюрьме, не забыл?

— Ты зря рвёшься на волю, — даже в темноте Андрей различил как Захаров усмехается.

— Ещё скажи, что за забором хуже.

— Что ты там будешь делать, Андрей? Никогда не задумывался? Ну выпустят тебя. Будут регулярно колоть блокатор, запретят встречаться с другими психотами. И что? Ты, уж прости, или сопьёшься, или сорвёшься с привязи. Хочешь закончиться побыстрее?

— Иди нафиг. Я свободы хочу…

— Что ты с ней делать будешь? У тебя нет цели, на что ты её употребишь? Можешь сказать?

— Да какая разница!

— Огромная. У свободы есть смысл, когда знаешь куда её применить. А ты? Просто дёргаешься, как муха в паутине. Вырвешься, будешь метаться и снова вляпаешься.

— Это моё дело.

— Ты мой друг, Андрей. Мне не всё равно, что с тобой будет. Хочешь жить — найди ради чего. Идею, мечту, что угодно. А не просто дёргайся в капкане, отгрызая себе лапу. Истечёшь кровью и помрёшь.

Андрей не ответил. Отвернулся, закурил, вглядываясь в огни на стене периметра. Захаров терпеливо ждал.

— Вань, какая может быть цель? «Чёрные» победили. У нас нет будущего. Ничего нет. Только эти чёртовы палатки, в которых смердит мертвечиной.

— Они не смогут победить нас до конца, пока мы живы. А значит есть шанс всё изменить.

— Как?

— Мы что-нибудь придумаем, обещаю.

— Прости, я тебе не верю. Мы оглохли, больше никакого эфира не будет. Все чудеса умерли.

— Вставай. Сейчас покажу кое-что.

Идти пришлось в самый центр лагеря, там, где стояла их палатка.

— Нет, мы не сюда.

Захаров не дал войти внутрь. Достал из кармана зажигалку. Высек крохотный огонёк, склонился к земле.

— Смотри.

— На что?

— На траву. Ничего не замечаешь?

Андрей скептически хмыкнул.

— Теперь иди сюда.

Они отошли на десяток метров, и Захаров снова подсветил у земли.

— Ещё раз смотри, только внимательно.

— Нет тут ничего.

— Ты слепой, как и остальные.

— Хватит загадок, просто скажи мне, и всё.

— Там, в центре, глаз «вихря» пси-массы. Помнишь, как тебя мучили кошмары от него?

— Ну?

— Мы изменили ситуацию, психоты получили надежду и вихрь тоже поменялся. Что тебе снится сейчас? Даже трава это чувствует — в центре она прёт как на удобрениях. Завтра будешь идти, обрати внимание.

— Это ничего не доказывает.

— Наоборот. Блокатор — дырявое решето. Пси-масса сочится наружу, как и раньше. Просто мы не умеем работать с ней на других диапазонах. Понимаешь?

— Ты серьёзно?

— Абсолютно. Мне нужно время, чтобы найти способ. Обещаю, мы сможем сломать блокатор. Я отыщу дырку и научу тебя.

Андрей очень хотел поверить. Иван никогда не врал, и он почувствовал маленькую искру надежды.

— Давай спать, — Захаров потёр ладонями глаза, — Устал я адски. Завтра обсудим, хорошо?

Как ни хотелось выпытать подробности, но Андрей сжалился.

— Ладно. Только обязательно.

— Ага. После завтрака и поговорим.

Но разговор не состоялся. Андрей ещё не получил свою порцию, как ожило давно молчавшее табло.

«Внимание!» — голос из динамиков звучал как иерихонская труба, — «Заключённым, указанным в списке, немедленно явиться для проведения беседы. Внимание…»

Страшный переполох поднялся в лагере. А на экране ползли два десятка фамилий. Третьим был указан Захаров. Бросив миску, Андрей помчался искать друга.

— Ваня! Там…

— Да, уже сказали. Сейчас иду.

— Что им надо? Зачем?

Захаров развёл руками.

— Узнаем.

Андрей смотрел в спину Ивана, уходящего по дорожке к стене. И вдруг понял, что боится. Того, что жизнь может измениться хоть на самую малость. Перемены пугали. А те маленькие достижения, что вчера казались ерундой, теперь стали на вес золота.

Он терпеливо ждал возвращения психотов. Сидел прямо на земле, курил и давил тревогу в сердце. Каждая минута тянулась как жевательная резинка, безвкусная и с приторным запахом искусственной клубники.

— Обедать пойдёшь? — подошёл Алексей, с кислым выражением на лице.

— Не. Что-то не хочу.

— Ладно, мы на всех возьмём.

Вернули психотов только к вечеру. Андрей, растолкав любопытных, увёл Захарова в палатку.

— Ничего от ужина не осталось? Ужасно есть хочу.

Пётр с гордостью выставил перед Иваном сразу две тарелки.

— Здорово!

— Не кормили там?

Иван угукнул с набитым ртом.

— Отстаньте от человека, дайте поесть нормально.

Голодный психот моментом смёл всё, что было на столе. И, сыто щурясь, принялся рассказывать.

— По большому счёту, ничего интересного. Заставили пройти кучу тестов. Я в этом не силён, но очень похоже на составление психологического портрета. Затем беседовали долго. Сперва с дамой, едкая стерва такая. И военный, или особист. Разговоры ни о чём: готов ли работать на общество, хочется ли отомстить, о родне, какая профессия.

— Может выпустить хотят?

— Да брось! Кто нас освободит? Мы же социально опасны.

— Ну так блокатор…

— А если сбежим? Нет, никто нас не отпустит. Думаю, формально какой-нибудь приказ отрабатывали. Я же видел — чуть не кривились со мной разговаривая. Им слово психоту сказать как жабу потрогать. Ерунда, даже обсуждать нечего.

Андрей выдохнул с облегчением. Тревога, поселившаяся внутри, юркнула в угол и замолчала.

— Давайте спать. Ужасно вымотался за день.

Засыпая, Андрей думал о свободе. После вчерашнего разговора с Иваном, мысль о выходе из ЛИМБа вызывала тревогу. Куда идти? Что делать? Никто не ждёт за оградой, родных почти не осталось, дома, наверное, уже нет. Устроиться на работу… Андрей долго ворочался, сходил покурить, но сон не шёл. Только перед рассветом, он задремал под гулкий храп Петра.

И снова, после завтрака, ожило табло. Орали динамики, требуя психотов из списка. Фамилия Вереск была первой.

— Не дёргайся, — Иван хлопнул его по плечу, — сходи, пообщайся. Еду мы тебе оставим. Может развлечёшься.

— Ага, вот мне там цирк покажут. Мороженое выдадут и красный воздушный шарик. Уже бегут, чтобы я не заскучал.

Он оказался прав: вопросы в анкетах и тестах были однообразные. «Вам легко оставаться уравновешенным и сконцентрированным даже в напряжённой обстановке. Оцените от нуля до десяти». Андрей ставил галочки на бумаге, мечта поскорее уйти обратно. А разговор с двумя неприятными типами, всё время корчившими недовольные рожи, был муторно нудным.

Вернулся Андрей уже в сумерках. Никто не встречал его, а над лагерем стояла напряжённая тишина. В свою центральную палатку он вошёл в самых дурных предчувствиях.