...И дай умереть другим - Фридрих Незнанский

– Простите! – вклинился Турецкий, когда Яриловец сделал стилистическую паузу в своей размеренной тираде и в очередной раз проткнул пальцем воздух. – Как я вас понял, Катанян, будучи человеком честным, а главное – бескомпромиссным, не мог не нажить себе массу врагов.

Яриловец скривился, как главный редактор центральной газеты времен застоя при слове «сенсация». У нас сенсаций нет! И быть не может. По определению…

– Недоброжелателей. Недоброжелателей масса. Зачастую весьма высокопоставленных. Не хочу вас пугать… Если человек активно созидает, всегда образуется свора завистников, обиженных и прочих… Но с другой стороны: кто из них будет его убивать? Они ведь не какие-нибудь сицилийские доны. Физическое устранение – не их метод. Они будут плести интриги. Создавать «мнение», цепляться к любой мелочи и раздувать, делать из мухи слона, организовывать остро-критические публикации.

– Но кому-то же этого показалось мало! – снова не выдержал Турецкий. – Кому-то он мешал сильнее, чем остальным! Или кто-то не мог ждать, пока Катаняна сожрут в установленном порядке.

– Вот именно! – перебил теперь уже Яриловец Турецкого. – Поэтому я и прошу вас приложить все силы… И сообщил всю известную мне информацию.

– То есть вы уверены, Игорь Анатольевич, – спросил молчавший доселе Меркулов, безучастно наблюдая, как багровеет Турецкий, – что убийство Катаняна связано с его деятельностью на посту тренера сборной. И убийца находится в этом окружении?

– Совершенно верно.

– Спасибо, Игорь Анатольевич, вы нам очень, очень помогли. – Меркулов проводил высокопоставленного гостя до дверей.

– Извини за грубость, но это просто…! – не удержавшись, прокомментировал Турецкий. – Как он нам помог, как он нам помог… такой.

– Не…, а… – хладнокровно возразил Меркулов.

Он практически не спал уже несколько суток и не только потому, что не было возможности. Он никак не мог добраться до самого главного во всей истории человека, и это было хуже всего. Рыбак постепенно лишался своего главного преимущества – неожиданности и внезапности предполагаемого удара.

Он знал, что в 17.00 в Футбольной федерации будет торжественное заседание по случаю юбилея нескольких футбольных ветеранов, знаменитостей прошлого, почти всеми забытых в настоящем, дряхлых старичков, вытащенных на свете божий в то время, когда сегодняшними успехами гордиться нет никакой возможности. А завтра, кстати, и заседание президиума, на котором будет решаться вопрос о тренере сборной.

Ну что ж, можно было попытаться увидеть там того, кого при других обстоятельствах трудно найти. И достать.

В течение получаса, закрываясь от нарастающего весеннего солнца длинным козырьком бейсболки, он наблюдал, как к зданию федерации подъезжали известные люди, футбольные и государственные чиновники, спортивные журналисты, да и просто завсегдатаи тусовок такого рода. Многие из которых были ему хорошо знакомы.

Вот сам Александр Сергеевич Решетов вышел на крыльцо выкурить сигарету. Как всегда, непотопляемый и несокрушимый. Как всегда, выражение лица у него было устало-туповатым. И, как всегда, вокруг него топтались лизоблюды-прихлебатели. Референт-телохранитель, здоровый хлопец наиболее активных оттеснял. И бросал короткие, но внимательные, зоркие взгляды по сторонам.

Вот подъехали сановники. Сперва вице-премьер, затем советник Президента по спорту.

А вот еще один член Совета Федерации.

Поскольку Решетов демократично курил на крыльце, все они тоже не стали сразу заходить вовнутрь, а сгрудились рядом и стали что-то обсуждать с наигранной веселостью. Картинка была та еще!

Наконец, почувствовав уже удивленные взгляды случайных прохожих и проезжающих автомобилистов, узнававших в них известных светских персонажей, большие люди вошли в здание.

Рыбак глубоко выдохнул и решил идти ва-банк.

Он пересек улицу, но не успел приблизиться к крыльцу федерации, потому что его заслонили два автомобиля, одновременно подъехавшие с разных сторон. Из них вышли Степан Мефодьевич Переверзев и Петя Волков, также синхронно сделали несколько шагов и столкнулись у двери, через которую, конечно, не могли пройти разом.

Рыбак вернулся на свой наблюдательный пункт и с улыбкой наблюдал, как два хорошо знакомых ему спортивных комментатора, шутливо препираясь, демонстративно уступают друг другу дорогу. Ну и конечно же в конце концов им обоим это надоело, и каждый попытался теперь пройти вперед. И они опять оба застряли. Это было очень похоже на то, как они иногда в паре вели футбольные репортажи. Но вдруг Рыбак опустил голову, и улыбка сползла с его лица, вместе с солнцем, от которого заслонил козырек бейсболки.

Подъехала еще одна машина, темно-красная «вольво», из которой вышел Реваз Резо собственной персоной и, не обращая ни малейшего внимания на бодающихся журналистов, просто отодвинув их, вошел в здание федерации.

И тут Рыбак понял, что чуть было не сморозил глупость. Чуть было не подставился. Чуть было не испортил всю игру. Которая, несмотря ни на что, до сих пор проходила гладко. Ему нужен был совсем другой человек.

Стараясь не обнаружить себя, он попятился, свернул в переулок и затерялся в людской массе. Так и не заметив, что все это время за ним следила пара внимательных глаз, обладатель которых немедленно двинулся следом.

Поскольку – редкий случай – не надо было никуда мчаться, срочно осматривать место преступления, опрашивать свидетелей и по горячим следам принимать экстренные меры, Турецкий решил в виде исключения вести расследование данного дела по всем правилам. По крайней мере начать, а там видно будет. То есть рано или поздно все равно все пойдет кувырком, как обычно, но причиной тому будут объективные обстоятельства, а не личная его безалаберность.

Правила требовали составить план следственных мероприятий. Марать бумагу ужасно не хотелось, но и с ходу нарушать данное себе обещание – тоже. Он пошел на компромисс: можно набросать общую стратегическую линию, тогда вытекающие из нее очевидные, тривиальные шаги расписывать не имеет смысла: бесполезный перевод чернил. Посокрушавшись, что нет рядом Грязнова, что нельзя все обсудить в творческой, непринужденной обстановке и приходится заниматься канцелярщиной, Турецкий принялся-таки за работу. Плод его усилий выглядел следующим образом:

"Исходные данные.

1. Не очевидно, является ли смерть Катаняна результатом несчастного случая или наступила насильственным путем. (Немедленно затребовать проведения повторной патологоанатомической экспертизы.)

Далее предполагаем, что имело место убийство.

2. Оно тщательно спланировано и исполнено безупречно. Но с точки зрения профессионального киллера, выбранный способ весьма ненадежен, проще и вернее застрелить жертву, а не проделывать все эти штуки-дрюки с лифтом. Выводы: