Криминальные прогулки - Фридрих Незнанский

Потом, правда, вспомнил, что к чему.

Но тоже – не сразу.

Сначала ему на память почему-то пришла строчка из Тютчева: «Ночью тихо пламенеют разноцветные огни…» Впрочем, не «почему-то» она вспомнилась ему, а потому, что перед глазами у Вити и впрямь было темно как ночью и только блики какие-то сверкали то тут, то там…

Однако скоро окружающее его пространство посветлело. Еще через какое-то время он вспомнил свое имя, а потом – лавинообразно – все остальное. Вспомнил и об Инге.

Тут у него опять со страшной силой заломило макушку. Он решил ощупать ее рукой – не пробита ли…

Но рука не двигалась. Вторая тоже.

«Хм…» – озадачился Витя и попробовал пошевелить ногами. Но и с ними та же история.

Витя понял, что связан.

«Девка меня скрутила… – скривил губы Корнев. – Вот паскуда…»

От досады ему хотелось биться головой об пол. И он действительно ударился, забыв про макушку.

Она тут же напомнила о себе.

– Ох, етит!… – взвыл Витя.

На минуту боль усмирила его. Он опять не мог думать и лишь бессмысленно смотрел в потолок.

Через минуту отошел.

«Но если девка удрала, значит, за мной вот-вот придут… – обожгло Витю. – Как же быть-то?!»

Он попробовал сесть.

С первого раза не получилось – едва Витя оторвал затылок от пола, как он вдруг налился свинцом и упал обратно.

И опять – минута созерцания потолка.

Со второй попытки все вроде пошло удачнее – Витя резко напряг пресс и пошел на сгиб, но не дотянул до необходимого прямого угла всего несколько градусов и опять распрямился в линейку, ударившись теперь гораздо сильнее и больнее, чем в первый раз.

На этот раз Витя раздухарился не на шутку. Он раздолбал себя на чем свет стоит за слабость и отсутствие воли к победе и посулил себе веселые деньки в камере смертников.

Подействовало. Сразу и силы откуда-то появились…

– А-а-а… – выдохнул Витя, потом напряг все жилы, бросил грудную клетку вверх и сразу вперед, помог сзади руками и, наконец, сел.

Так. Хорошо. Что дальше?

Витя огляделся.

На полочке под зеркалом лежал бритвенный прибор с лезвием.

Отлично! Теперь нужно встать на ноги, подцепить этот прибор зубами, сбросить его на пол, потом снова сесть, вытащить из прибора бритву и перерезать все веревки.

Витя стал подниматься…

Ломая ногти, Инга все-таки сумела сорвать лом со щита. Однако на это у нее ушло столько сил, что она не смогла сделать с ломом и шага. Воткнув его в землю, она опустилась рядом с ним на колени, чтобы, держась за него, отдышаться, откашляться, отхрипеться… Потом, наконец, Инга пришла в себя, встала и сначала медленно, а потом все быстрее пошла к ресторану.

У Вити все прошло удачно.

Он довольно быстро, по стеночке, поднялся на ноги, скок – скок – подскочил к зеркалу и свалил на пол бритвенный прибор. Потом сел и спустя всего несколько секунд достал из него лезвие.

И тут в коридоре послышались шаги.

«Менты!» – испугался Витя.

Впрочем, для ментов шаги были что-то больно легкие.

«Неужели девка возвращается?» – удивился Витя. Он поспешно перебрался к ванне и лег так, как лежал, пока не очухался. Потом прикрыл глаза и принялся из-под ресниц следить за дверью.

Она открылась, и в проеме действительно показалась Инга. В руках у нее был лом.

Вите стало не по себе. Хоть он и не мог сказать ничего хорошего о фаянсовой крышке от бачка унитаза, но лом… Лом – это уж совсем…

Однако Инга даже не стала заходить в ванную. Она только мельком глянула на Витю и тут же скрылась.

Витя вздохнул с облегчением и принялся резать веревки.

Андрей Петрович возвратился домой просто-таки в отменном настроении. Он даже включил приемник, причем первая попавшаяся волна ему не подошла – мрачновато что-то, и он докрутил ручку настройки до какой-то веселенькой песенки.

Затем он оторвался от приемника и, напевая, снял с себя пиджак (бросил его в один угол гостиной) и галстук (он полетел в другой).

– Тарам-пам-пам! – надувал щеки Андрей Петрович. – Парарам!

Потом он наконец вспомнил о делах.

Сейчас, когда все прояснилось и ему стало ясно, что никто его ни в чем не подозревает, можно было сделать то, о чем они договорились с мэром.

То есть отдать указание верным людям, чтоб грохнули Корнева, а с ним и… – тут Садчиков безразлично зевнул, – с ним и дочку вице-премьера.

И Андрей Петрович шагнул к телефону, чтобы вызвать к себе старшего меркурьевца.

Но едва его рука коснулась трубки, как в дверь квартиры длинно и настырно позвонили.

– Да что ты будешь делать… – пробормотал Андрей Петрович и пошел открывать.

Подойдя к двери, он посмотрел в глазок… и даже ойкнул от удивления.

На лестничной площадке стояла жена мэра – Екатерина Илларионовна Оболенская.

Садчиков поспешно открыл дверь.

– Ты чего? – почти испуганно спросил он.

– Может, все-таки впустишь? – сверкнула глазами Екатерина Илларионовна и, не дожидаясь ответа хозяина, шагнула в квартиру.

Андрей Петрович отскочил в сторону, пропустил ее, а потом выглянул на лестничную площадку, осмотрелся и быстро закрыл дверь на замок, щеколду и цепочку.

– Ты зачем ко мне домой-то приехала? – накинулся он на жену мэра. – Не соображаешь, что ли, ничего? Заметят же!

Екатерина Илларионовна была его любовницей. Встречались они нечасто и всегда на нейтральной территории. Впрочем, в последнее время их свидания стали совсем уж редкими – у Екатерины Илларионовны явно завелся кто-то другой. Андрей Петрович уж подумал было, что все – прошла любовь, завяли помидоры, а тут – на тебе! Она прямиком на квартиру к нему заявилась!

– Ты совсем сдурела, что ли? – попытался прояснить он ситуацию.

Та не ответила. Она даже как будто не услышала Андрея Петровича. Ее мысли летали где-то далеко, и в этом далеке не было им покоя…

– Да что с тобой? – забеспокоился Андрей Петрович.

Екатерина Илларионовна прошла в гостиную, бухнулась в кресло и закрыла лицо ладонями.

– Кать, а Кать… – Садчиков подбежал к ней. – Что-то случилось? – Он положил руку ей на плечо. – Случилось что-то?

Она подняла лицо и посмотрела на него полными слез глазами. А потом вдруг как-то изогнулась всем телом и взвизгнула:

– Да выключи ты эту дурацкую музыку!

– А? – опешил Андрей Петрович.

– Музыку, говорю, выключи! – повторила Екатерина Илларионовна и, не дожидаясь Садчикова, вскочила сама, подбежала к розетке и выдернула из нее шнур приемника.