Входящая в сознание - Мари Штерн

вещь. Двадцать лет я запрещала себе даже думать о них. Двадцать лет я боролась с собой и своей сущностью… Пока она не победила. Я начала искать ответы на свои вопросы и подняла на поверхность многое.

Правду о родной матери, которую убил собственный отец, и ее сила перешла к ее младшей сестре, которую тоже убили, но из-за какого-то ритуала. Правду о родном отце, бросившем биологическую мать с ребенком на руках и ускакавшем к богатенькой пассии. Правду о бабке, которая лично сдала внучек в приют, разделив тех так, что они бы не смогли друг с другом встретиться: я была оставлена у змеи Ревери, а Аэлиту направили в другой конец измерения, сбросив ее на «шею» к феям. Ведьму к феям!

— Милая Аэлита жива! — ее слова показались сродни ушату с ледяной водой. — Да, возможно, сила духа у ведьмочки так себе, но зато я смогу с ней договориться! Так что, Эвирисса, ты мне ни к чему!

— Ты не сможешь отобрать наши силы без ритуала! — подключилась мама. — Только в физической оболочке ты способна колдовать, а сейчас же ты лишь дух, который вторгся в голову моей дочери и поработил мою магию! Ты — тень, и твои угрозы также бесформенны, как и ты!

— Хм… — наигранно показав задумчивость, богиня взглянула на меня оценивающим взглядом. После пары секунд на ее губах расплылась ухмылка. — А вот так?

Мое горло сдавила сильная рука, тенью добравшаяся до меня и сжавшая его так, что на глаза начали наворачиваться слезы. Схватившись за очаг боли, я захрипела, пытаясь отодрать от своей шеи холодную конечность богини.

— Эви, это лишь твое сознание! — сжав мои плечи, произнесла мама. — Она влияет на него, и то само убивает тебя! Борись! Это твой сон, Эвирисса, и только ты способна все это прекратить!

— Ей не хватит духу! — расхохоталась Паури.

— Эвирисса, борись! — это было последнее, что я услышала.

Тьма подступала слишком быстро. Она захватывала все; вползала в глаза, в уши, в нос и даже в рот, попадая оттуда в организм. Отравляя его. Убивая. Даже нехватка воздуха, из-за которой горели легкие, приносила меньше боли, чем сила богини.

Я боролась. Старалась, но… Паури была права: мне не хватит духу побороть собственное сознание. Если бы не вмешательство извне, я бы погибла. Алишер в последний момент сумел вытащить меня в реальность.

Его бледное лицо и наполненные страхом фиолетовые глаза были последним, что я видела, прежде чем упала в обморок. После меня уже никто не трогал: ни богиня, ни мама, ни Шер.

***Эвирисса***

Пришла в себя от того, что кто-то назойливо лез к моим глазам, пытаясь открыть веки. Стоило распахнуть их, как вредитель — точнее вредители, с писком разлетелись в разные стороны, попрятав от меня свои крылышки. Зло взглянув на писки, я села на кровати и скинула с себя теплое одеяло, в которое была закутана, как в кокон.

— Доброе утро. — я вздрогнула от неожиданности, услышав голос Алишера. — Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. — сказала я неуверенно, скосив взгляд на мужчину, который только вышел из ванной и оперся плечом на косяк.

Во рту мгновенно пересохло, стоило глазам скользнуть по идеальному телу. Еле подняв взгляд с обмотанного вокруг бедер полотенца, я сосредоточилась на широкой груди, которая блестела от капель воды. Алишер, заметив, как я пристально его разглядываю, ухмыльнулся и, поправив полотенце, которое еле-еле висело на бедрах и открывало вид на… кхм… направился ко мне.

— Кхм… Не объяснишь, как я сюда попала? — спросила я, пробегая глазами по комнате. Лицо горело от смущения, а сердце в груди стучало так, словно я пробежала марафон.

— Я разбирался с бумагами, когда мой дракон начал рваться к тебе. Не став его мучить, я открыл портал и, оказавшись рядом с тобой, застал тебя в ужасном состоянии. Бледная, изнеможенная. Ты еле дышала, а твое сердце почти не билось. Прийти в себя ты успела, но после снова отключилась, напугав меня своим обмороком до смерти. Я перенес тебя к себе, чтобы вылечить: здесь были все необходимые снадобья. — пояснил дракон. — Не расскажешь, что это было?

— Кхм… — сжав пальцами край одеяла, я потупила взгляд в пол. Не знала, нужно ли делиться с Шером подобным. Ему и так проблем хватает. — Ко мне приходила мама. — все же решилась рассказать о произошедшем.

Утаивать подобное не хотелось, тем более от Алишера. О сестре говорить было сложно, но, пересилив себя, я все-таки поведала Шеру об Аэлите. Пока рассказывала, мозг зацепился за одну странную, но довольно интересную деталь. Аэлита попала к феям, и так получилось, что какого-то черта одна из них — Оливия осведомлена о том, что я в раннем детстве попала в приют. Феи сами по себе не могут быть темными, ибо они существа, рожденные Илумом, так какого хрена эта Оливия — темна душой?

— Ясно. — коротко сказал Шер.

Почему-то от ее тона по моей спине пробежал холодок. Боясь смотреть дракону в глаза, я перевела взгляд на окно, сквозь которое проскальзывали ласковые солнечные лучи, мельком пробегающие по моим ногам и играющие солнечными зайчиками на стенах.

— Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться? — нарушил тишину Шер, привлекая внимание к себе.

— Куда?

— К твоей семье. — хмыкнул дракон, присев в кресло, стоявшее в паре метров от кровати. — Сегодня у нас первый выходной день.

— Дай мне полчаса! — спохватилась я и бегом ринулась в ванную под бархатистый смех дракона, которого чуть не сбила своей ошалевшей с утра магией.

Так быстро я еще не собиралась, но до дракона, который, когда я вышла из ванной, сидел в кресле, готовый во все оружии, мне было далеко. С одними волосами мучилась добрых десять минут, пытаясь соорудить на голове что-то похожее на прическу, а не на гнездо. Шер все это время с улыбкой наблюдал за моими манипуляциями, уговаривая меня, оставить все, как есть, но я была бы не я, если бы сдалась.

Портал в усадьбу родителей Арм открывал самостоятельно: моя магия немного шалила. В воронку я вошла первая, желая скорее оказаться в родном доме, в котором прожила самые счастливые годы своей недолгой жизни. Шер отстал на пару секунд, чтобы не перегрузить портал, но вышли мы все равно вместе.

Нас явно не ждали: отец, бедный, увидев портал, подскочил с кресла, как ошалелый, и был готов биться тем, что было в его руках — утренней газетой, а мама уже приготовила к бою кочергу, поднеся ее к себе