Плоды свободы - Яна Горшкова

Поначалу Итэль среди ночи просыпалась от ужаса, обливаясь холодным потом, с единственной мыслью: «Вдруг Форхерд догадается?» Их же одиннадцать! Десять и одна. Идеальное число участников для любого ритуала. Пес его раздери, этого самонадеянного глупца! Ведь одиннадцать эсмондов – десять и один – создали Предвечного.

Но ведь не догадался! Это уму непостижимо! Не удосужился снизойти до замыслов каких-то баб, мысли не допустил, что аннис решатся предпринять что-то без его ведома! Идиот!

«А теперь уж поздно, милый друг, – думала Итэль, склонившись к лицу неподвижного пленника. – Лежа на оскверненном алтаре с открытыми венами, из которых медленно вытекает не только кровь, но и жизнь, поздно сожалеть об упущенных возможностях. Да и стоит ли? Что-то никто из нас не припоминает случая, когда бы ты сам посочувствовал своей жертве, Форхерд Сид. А ведь ты тоже не сидел сложа руки все эти двадцать лет. Ты экспериментировал с заклинаниями, придуманными не тобой. Ты так радушно привечал всех янамарских шлюх, желающих избавиться от нежеланного приплода, просто так, в благотворительных целях? Нет ведь? Ты собирал души нерожденных. Точнее, пытался это сделать».

Немая аннис тщательно прислушалась к неровному дыханию и затихающему ритму сердца. Скоро, уже совсем скоро оно остановится навсегда.

Звонко щелкнула пальцами, мол, «пора!», и волшебницы, повинуясь знаку, взялись за руки, замкнув круг. Ритуал начался.

Те люди, которые учили Илуфэр выживать среди энгра-хайн, считали, что решение надо принимать быстро. А потому дрессировали разум подопечной с самых юных лет, когда тренировка больше похожа на веселую игру, а ум пластичен и с легкостью впитывает новшества. Пусть долгоживущие энгра-хайн тратят лучшие и самые продуктивные годы жизни своих детей на тупое зазубривание, коль им так угодны замшелые методы воспитания.

Неведомо, на какую реакцию рассчитывал Херевард этим дурацким «письмом невесты», но Илуфэр, определенно, извлекла ощутимую пользу. Пока она писала к Рамману, успела взвесить все «за» и «против».

Ведь все просто и понятно. Синтаф и Файрист ждет изматывающая война, а значит, кровь энгра-хайн будет литься рекой. Свою долю смертельного хаоса внесет и мятежная провинция Янамари. И все это только на руку Детям Надежды.

А вот шанса оказаться в непосредственной близости от Хереварда Оро может больше не приключиться никогда.

Сложив листочек бумаги аккуратным треугольничком, северянка уже точно знала, чем займется в ближайшие часы.

Это как слушать шорох волн за окном осенним утром. Их шелест навевает сны-мысли, такие же неуловимые и прохладные, как туман на рассвете. Покой, свет, чистота – все это в серых глазах, что внимательно, почти завороженно следят за каждым движением шевелящихся губ. И очарование невинности сделает свое дело.

Пусть ему несколько сотен лет, пусть он мнит себя полубогом, пусть давно уже превратился в каменный монумент собственному могуществу. Она всего лишь сядет хрупкой слюдяной игрушкой-стрекозой на эту глыбу, коснется легко-легко, но за самое сердце. Ну, или что там у диллайн имеется вместо общеизвестного вместилища нежных чувств?

И какому же мужчине не польстит немое обожание девственницы? Глупое и смешное тщеславие самцов – самое уязвимое место. Пусть думает, что нежная бабочка прилетела на огонь величия. Ни для кого ведь не секрет, что девы падки не столько на мужскую красоту, сколько на власть и славу.

– А как же Рамман Никэйн? – чуть насмешливо спросил Херевард, очерчивая пальцем совершенную округлость ее девичьей груди.

– Какой еще Рамман?

И надо было видеть эту самодовольную ухмылку на губах эсмонда. Что ж! Радуйся, пока есть такая возможность. Торжествуй, сколько влезет. Самое время и место.

Она не удосужилась даже прикрыть наготу, пока Херевард занимался делами, продолжая валяться на кровати в чем мать родила. На случай, если диллайн заглянет в спаленку, то и увидит там самую прекрасную и соблазнительную девушку на свете. И самую наивную, разумеется. Так оно и случилось. И не один раз.

Но едва только в соседней комнате раздалось: «Присаживайтесь, граф. Окажите мне такую честь», Илуфер тут же спрыгнула с ложа и, закутавшись в простыню, пристроилась возле двери. Она должна была слышать каждое слово, а еще лучше – видеть обоих мужчин. Чтобы вовремя сообразить, как лучше поступить: спрятаться в один из сундуков или позволить Хереварду еще сильнее уязвить пленника. Смотря, что будет выгоднее и важнее.

Девушка заглянула в щелочку между дверными створками и обомлела.

Напротив диллайнского колдуна сидел на походном раскладном стульчике совсем другой Рамман Никэйн. Не тот безупречный аристократ, чьи жесты и слова огранены, как бриллианты ювелиром, и не столько воспитанием, сколько жизненной необходимостью. Тот прежний молчал, когда надо молчать. Новый – если скажет, то попадет прямиком в цель. Ее бывший жених умел ждать и терпеть, а этот Рамман – придет и возьмет сам все, что душа пожелает, стоит только захотеть. Раньше он знал только границы доступного, теперь – шагнул за грань и осознал свою силу.

Илуфэр затаила дыхание. Неужели Херевард этого не видит? Не может быть!

Все он видел, все понял, обо всем сказал эсмонду этот взгляд, взгляд человека, только что услышавшего голос своей богини. Херевард сам познал это чувство, когда впервые ощутил силу Предвечного. Давно это было, но было же!

– Пожалуй, мне стоит сказать вам «спасибо», – слабо улыбнулся разбитыми в кровь губами Рамман. – Если бы не ваше подстрекательство к мятежу, а затем вторжение, то мы не ощутили бы такую жажду… освобождения.

– Рад за вас лично, граф, – сухо кивнул в ответ Херевард. – За остальных полукровок пока радоваться рано. Далеко не все они испытывают потребность в Свободе и новой богине. Некоторые пока ничего не понимают. И я приложу все усилия, чтобы так и не поняли. Мне, видите ли, четвертый народ не выгоден.

Он сделал паузу, откинулся на спинку стула и бесстрастно разглядывал пленника, словно пытался навскидку оценить новые качества графа Янамари. И что-то такое узрел, что-то важное, если решил не ходить вокруг да около, а сразу перешел к делу.

– Максимум, что я могу предложить, – это протекторат Синтафа до тех пор, пока не будет покончено с Аластаром. И некое подобие народной автономии – после. И вашу жизнь, само собой.

Сын шуриа покачал головой, отметая любую возможность компромисса.

– Не-е-ет, – пропел он с небывалой прежде интонацией – ласково и опасно. – Заповедник для Четвертых? Никогда, Херевард Оро.

Мягко сказал, почти нежно, но со спрятанной внутри, как отравленная игла в атласной подушечке, угрозой.

– Я всего лишь предлагаю помощь в борьбе против тирана и деспота, против Аластара Эска. Но она стоит недешево.

– Предать нашу богиню? Не стоит мерить остальных людей собственной меркой, Херевард. Для нас, для никому не нужных полукровок, это слишком дорогая цена.