Почему я отвлекаюсь. Как распознать синдром дефицита внимания у взрослых и детей и что с ним делать - Джон Рэйти

Вторым основным симптомом синдрома дефицита внимания можно назвать импульсивность. А что такое творчество, если не импульсивность, направленная в нужное русло? Человек не планирует появление творческих мыслей. Они приходят не по расписанию, то есть их рождают порывы, а не расписанный заранее ход событий. Человек может создать условия, в которых шанс пережить момент творчества максимален, может подготовить к этому разум, но сама идея, фраза или образ приходят будто бы из ниоткуда. А в этом «ниоткуда» многие больные СДВ живут постоянно: ни здесь, ни там, ни где-то конкретно, а скорее то тут, то там, в неопределенном месте, повсюду и непонятно, где точно. Именно из ниоткуда появляется творчество.

Следующая характеристика, способствующая креативности у людей с СДВ, — это способность, которую часто упускают из виду: умение время от времени невероятно интенсивно сосредоточиваться. Как уже говорилось выше, термин «дефицит внимания» вводит в заблуждение. Все дело в непоследовательности внимания. Хотя разум, пораженный СДВ, действительно блуждает, когда ничем не увлечен, верно и то, что за интересующий его предмет он держится мертвой хваткой. Больной СДВ ребенок может часами кропотливо собирать модель самолета. Взрослый может проявлять чудеса концентрации перед дедлайном или стать одержимым каким-то проектом и завершить его за десятую долю отведенного времени.

Четвертый элемент Рассел Баркли называет «гиперреактивностью» разума. Двоюродная сестра традиционного симптома гиперактивности, гиперреактивность у больных людей распространена шире. Люди с СДВ постоянно реагируют. Даже когда выглядят спокойными и уравновешенными, внутри обычно все в постоянном движении: взять эти данные и переместить туда, процедить эту мысль через эмоциональное сито, бросить ту идею в огонь, чтобы она загорелась, взорвалась или угасла. Главное — движение. Такая гиперреактивность помогает творить, потому что увеличивает число столкновений в головном мозге. Каждое столкновение (как у субатомных частиц) потенциально может излучать новый свет или порождать новую материю.

Но человек не всегда умеет обуздать эти процессы ради своей пользы. Некоторые не оставляют попыток всю жизнь. Они бурлят творческой энергией, но не используют ее себе во благо. Ребенок может растратить творческие способности на умные замечания в классе, а взрослый способен придумать множество изумительных идей, но так и не составить план для их воплощения. В главе о лечении мы обсудим способы конструктивного управления энергией.

«Какая у меня самая большая мечта? — спрашивает взрослый с СДВ. — Прожить день в комнате с тремя включенными телевизорами и чтобы я держал пульт. Еще одновременно работают компьютер, факс, CD-плеер, мобильный телефон, передо мной непременно лежит раскрытая газета, а три сделки приближаются к завершению».

Поиск очень стимулирующих ситуаций часто становится центральным элементом синдрома дефицита внимания у детей и взрослых.

Некоторые больные СДВ дети постоянно стремятся к активности. В гиперактивных (но не мечтательных) детях можно увидеть истоки поиска сильной стимуляции у взрослых. Ребенок с синдромом дефицита внимания и гиперактивности жаждет новизны и нуждается в возбуждении. Ему обычно нравится жить в быстром темпе. Если обстановка скучная и нет каких-то конфликтов, он может их создать. Такие дети провоцируют драки с братьями или сестрами не потому, что злятся, а потому что скучно. Или ребенок портит тихий вечер — не потому, что расстроился, а потому что ему не хватило стимуляции. Или начинает строить из себя клоуна на уроке — не потому, что особенно остроумный или нуждается во внимании окружающих, а потому, что урок показался неинтересным. Возбуждение и опасность, которую дают взрывы смеха в классе, с лихвой превосходят любые награды за примерное поведение. Важно, чтобы родители или учитель об этом знали. Довольно рискованно принимать такое поведение слишком близко к сердцу и позволять ребенку всерьез выводить себя из равновесия: сильная реакция и связанное с ней возбуждение может стать именно тем, что ребенок хотел получить.

То же самое бывает и у взрослых, которые ищут интенсивной стимуляции, часто связанной с риском. Хотя при СДВ быстро становится скучно и постоянно хочется разнообразия, взрослые, больные этим подтипом синдрома, испытывают к скуке особенное отвращение. Такой человек — обычно мужчина — может прибегать к относительно мирным способам стимуляции: ставить жесткие дедлайны на работе; регулярно устраивать изнурительные тренировки; заниматься несколькими проектами сразу; носить с собой игры или кроссворды; браться за очень амбициозную работу; жить на краю хаоса, не следя за счетами, ежедневниками и тому подобным; ради забавы провоцировать обсуждения на повышенных тонах. Но средства могут быть и более радикальными. Это азартные игры, опасные романы, очень рискованные сделки, экстремальные виды спорта, например спуск на лыжах с почти отвесных склонов, прыжки с канатом, автогонки и другие авантюрные мероприятия, в том числе собственного изобретения. Тихая, расслабленная обстановка может вызвать такой стресс, что взрослый с СДВ окажется буквально на грани истощения. При этом тот же самый человек, как ни странно, может найти покой и расслабленность в суматохе дел и в опасных ситуациях.

Брайан Джонс, тридцатисемилетний руководитель страховой компании, — хороший пример. Он появляется на работе в половине седьмого утра после десятикилометровой пробежки и двадцати минут на тренажере-«лестнице». Мужчина не помешан на фитнесе: без утренней нагрузки он чувствует, что не удержится в тесных рамках рабочего дня. Компания использует Брайана в качестве живой бомбы с часовым механизмом, приглашая его на встречи, в которых необходим взрывной элемент, или для работы с клиентами, которые никак не могут определиться. За спиной младшие сотрудники называют его «Ба-бах» из-за легендарной взрывоопасности. Он всегда на грани то увольнения, то повышения по службе.

По выходным Брайан выходит на охоту за действием. Он попробовал экстремальные горные лыжи и влюбился в них. Катался на болидах «Формулы-1». Регулярно прыгал с парашютом. Иногда просто ездил по городу на машине, проскакивая на красных светофорах, ускоряясь на знаках «Стоп», устраивая гонки на улицах с односторонним движением, — все что угодно, лишь бы побороть состояние, которое он называет «бесконечной избыточностью повседневной жизни». Брайан любит азартные игры и довольно удачлив, однако с недавних пор пристрастился делать вслепую пятисотдолларовые ставки на скачках. Он даже не смотрит в программу заездов и выбирает лошадь, руководствуясь только собственной прихотью. На консультацию он пришел после того, как проиграл четыре ставки подряд.

«Меня беспокоит не проигрыш как таковой, — признался он. — А то, насколько я люблю действовать. Я имею в виду, доктор, что мне это не просто нравится. Я это обожаю. Хочу вернуться и поставить вслепую тысячу долларов, однако такие суммы быстро принесут мне крупные финансовые неприятности. Но мне все равно хочется. Я кажусь себе человеком, который не может удержаться перед запретным романом. В скачках я наконец-то нашел то, что привлекает мое внимание. Это заставляет кровь бурлить в жилах, но, как ни странно, одновременно успокаивает меня и расслабляет. Все другие отвлекающие факторы — маленькие комары, жужжащие вокруг моего мозга, пытаясь укусить, — все они улетают, когда я вхожу на ипподром. В смысле как только я сделал ставку — я здесь. Я живу. Я начинаю видеть и слышать. После этого все остальное кажется нудным. Теперь по утрам мне обязательно нужна стимуляция, чтобы заставить работать».