Орел или решка? - Джеймс Бейли

– Ты подбросил монетку, чтобы решить, где нам провести свидание? Это интересно.

Зачем я это сказал? Может, стоит ей все рассказать? Но Джейк просил не упоминать об этом.

– Да, есть кое-что, что я, вероятно, должен тебе рассказать. На самом деле это довольно длинная история.

– Продолжай, – улыбается она. Мы идем по тропинке вдоль реки, за морем зонтиков.

– Я с начала этого года ношу с собой монету и подбрасываю ее, чтобы принимать решения. Делаю так, как она говорит.

– Серьезно? Не могу понять, шутишь ты или нет.

– Да, это было что-то вроде новогоднего обещания. В то время я просто чувствовал, что не знаю, куда хочу двигаться дальше, не был уверен в возможности сделать верный выбор, не был доволен тем, что уже сделал, – так что да, мне пришла в голову эта идея.

– Значит, ты подбрасываешь монетку по поводу каждого своего решения?

– Это началось с каждого решения, и я имею в виду буквально каждое решение. Я подбрасывал ее, чтобы выяснить, какие носки надеть, что поесть, что посмотреть, но по прошествии нескольких месяцев стал обращаться к ней только по серьезным поводам.

– И ты делал это весь год? – с любопытством спрашивает Люси.

– Да. Все началось в первые пару дней нового года, после истории с Джейд. Дедушка подбрасывал монетку, и мне пришла в голову эта идея. И вот мы здесь, хотя прошло много месяцев после моего решения, и я все еще продолжаю это делать.

– Ты кажешься все более и более странным, – смеется она, и мы прижимаемся друг к другу под зонтиком.

Молча идем по берегу реки, любуясь тем, как красив город даже под дождем.

– Могу я спросить, подбрасывал ли ты монету, чтобы решить, ехать тебе на поиски или нет? – спрашивает Люси через некоторое время.

– Я так и сделал. Хорошо, что она сказала «да», верно? – улыбаюсь я.

Она ничего не отвечает, и я вдруг понимаю, как это прозвучало.

– Я в любом случае мечтал приехать и найти тебя. Просто моя мама хотела свести меня с девушкой, которая вроде старого друга нашей семьи, а потом я подбросил монетку, чтобы посмотреть, стоит ли мне искать тебя.

Люси на мгновение задумывается. Я чувствую, что каждое мое слово ухудшает ситуацию, а не спасает ее.

– Значит, ты подбросил монетку, чтобы выбрать между мной и ней? – ее тон быстро меняется с легкомысленного на серьезный.

– Нет, я не это имел в виду. Звучит скверно, – я начинаю нервно смеяться. – Видишь ли, моя мама всегда говорила мне, что в детстве я хотел жениться на Элизабет. И я пошел к ней домой, и она показала мне свои картины с обнаженной натурой, которые нарисовала… А потом я понял, что ты мне нравишься, поэтому я подбросил монету. Я не очень хорошо умею объяснять.

Просто заткнись, Джош.

Она отпускает мою руку.

– Вот что я хочу знать: был бы ты здесь, если бы монета не велела тебе сюда приехать?

– Наверное… Не знаю, что бы я сделал… – бормочу я.

– Джош, для тебя все это просто игра? Боже, за что мне это? – спрашивает она, глядя в небо. Я помню, что она сказала мне на кладбище о парне, которого любила и который не знал, хочет ли он быть с ней.

– Это вовсе не игра. Честное слово, – я пытаюсь коснуться ее руки, но Люси отшатывается и выходит из-под зонта. – Ты промокнешь.

Я не знаю, что делать и что говорить. В голове пусто. Люси морщится и недоверчиво качает головой.

– Мне очень жаль, но думаю, что все это было большой ошибкой. Мы едва знакомы, но гуляем рука об руку по Парижу, как будто нам суждено быть вместе. Наверное, я просто слишком увлеклась.

– Пожалуйста, мы можем просто поговорить об этом?

– Нет, не сейчас, Джош. Мне действительно не хочется разговаривать, извини. Может быть, все не так плохо, как кажется, но сейчас я чувствую себя идиоткой.

Она больше не может смотреть на меня, а только моргает, чтобы остановить слезы. Я чувствую себя ужасно и беспомощно.

– Ты можешь просто дать мне немного времени? – тихо спрашивает Люси и поворачивается, чтобы уйти.

Как я мог все испортить?

Джош, ты идиот.

– Прости, пожалуйста! Вернись! Все не так, как ты думаешь! – кричу я ей вслед, когда она боком пробирается сквозь толпу.

Я опускаю зонтик и пытаюсь догнать ее, но мне преграждают путь люди, идущие бок о бок.

– Извините, excusez-moi, – говорю я, отчаянно пытаясь протиснуться мимо семьи из четырех человек.

Масса зонтиков заслоняет мне путь и обзор. Вытираю с лица капли дождя… Я больше не вижу Люси. Лавирую в потоке людей, отчаянно ища ее. Такое чувство, что я снова потерял ее, как тогда, на марафоне, но на этот раз виноват я сам.

Я пытаюсь обогнать пару, идущую впереди, и не вижу, как велосипедист спускается по склону к реке. И велосипедист тоже меня не видит.

Следующее, что я помню, – как он врезается в меня и как я падаю, растянувшись на мокром бетоне. Монета и телефон вываливаются из кармана и тоже ударяются о землю.

Вскрикиваю от боли. К счастью, я, кажется, ничего не сломал. Вокруг собирается толпа, чтобы проверить, все ли со мной в порядке. Велосипедист помогает мне подняться на ноги, продолжая при этом извиняться.

Я медленно наклоняюсь, чтобы найти монету и телефон. Ребра болят. Я беру телефон и замечаю, что экран покрыт трещинами.

Мое сердце на мгновение замирает. Нажимаю кнопку на телефоне, чтобы проверить, насколько серьезны повреждения. Вижу список сообщений и пропущенных звонков; все они от мамы. Читаю верхнее сообщение. Оно короткое и недвусмысленное. Мое сердце останавливается.

«Дедушка в больнице. Возвращайся домой».

Глава 35

Пошатываясь, я ухожу с места аварии и перезваниваю маме. Она предупреждает, что перспективы у дедушки не очень хорошие, и просит меня как можно скорее вернуться домой. Нет времени искать Люси, чтобы загладить свою вину.

Я покидаю Париж быстрее, чем высыхают слезы.

Поездка проходит как в тумане. Хватаю свои вещи, выезжаю из хостела и покупаю билет на последний рейс из аэропорта Шарля де Голля. Это самый загруженный аэропорт во Франции, но в 10 часов вечера он почти пуст. Повсюду слоняются уборщики, магазины закрываются. Я сижу рядом с семьей из четырех человек с ушами Микки Мауса[60] на головах; двое их маленьких детей почти засыпают. Не думал, что полечу домой следующим рейсом за Джейком и Джесси. Когда они спросили, как долго я пробуду здесь, я надеялся, что…

– Mesdames