Шашлык из козла отпущения - Наталья Александрова

– Ценные вещи есть? – спросила она.

Надежда помотала головой, потому что перехватило горло. Она поняла, что сейчас ее запрут в камеру и неизвестно когда выпустят. И выпустят ли вообще.

– А это что? – вызверилась тетка и ткнула пальцем Надежде в ухо, где была сережка с небольшим бриллиантом. Сережки подарил муж на последнюю годовщину их свадьбы.

– У тебя их в камере сопрут, а Сидоренко отвечай? – орала тетка.

Надежда молча вытащила сережки из ушей и подала тетке в окно.

– Кольцо обручальное!

– Оно не снимается, – твердо сказала Надежда. – Если в камере сопрут, то только с пальцем.

– Раиса Иванна, – маялся Индюков, – ты скоро?

– Ладно, – тетка составила опись, дала Надежде расписаться и вышла из своей фанерной будки. – Проходи!

Она открыла решетчатую дверь, и Надежда шагнула в коридор. Этот был гораздо мрачнее верхнего, стены без окон выкрашены грязно-зеленой краской, которая кое-где облупилась.

В коридор выходило четыре двери – все с одной стороны. Раиса Ивановна отперла вторую и сделала приглашающий жест:

– Заходи, Лебедева!

Надежда втянула голову в плечи и бочком протиснулась в дверь. Она ожидала увидеть темное вонючее помещение, забитое под завязку жуткими уголовницами, но действительность оказалась не так уж страшна. Камера была маленькая, тесная, конечно, и душная, но из людей там была только одна девица, валявшаяся на нарах в трусах и полосатой маечке. При виде вошедших она оживилась:

– Теть Рая, дай закурить!

– Какая я тебе тетя! – заворчала Раиса. – Оборони бог от такой племянницы! Нет у меня курева!

– Ага, а мою пачку скурила!

– Да у тебя и было-то там всего две штуки! – возмутилась Раиса. – И вообще молчи, Танька, не выводи меня из терпения!

Дверь захлопнулась. Надежда огляделась по сторонам.

Нары были в два ряда по двум сторонам камеры, как полки в купе. На старых досках валялся тонкий тюфяк, больше ничего не было. Надежда тихонько присела на свободное место и затихла, изредка бросая взгляд на соседку.

Девица оказалась не промах – под глазом лиловел живописный синяк, губа распухла. А так, в общем, ничего себе девица, не первой молодости, но фигуристая.

– Слышь, тетя, – лениво сказала девица после некоторого молчания, – ты там не сиди, там Зинка-бомжиха спала, а у нее насекомые…

Надежду в тут же секунду сдуло с нар.

– Садись! – Девица села по-турецки и хлопнула по свободному месту. – Будь как дома! Покурить есть?

– Нет, – Надежда развела руками, – не курю.

– А пожрать чего?

Надежда молча протянула ей плитку шоколада, которую Раиса Ивановна сунула ей вместе с расческой и носовым платком.

– Меня Таней зовут, – жуя, заговорила девица. – Таня Вареник.

– Это что, кличка такая? – полюбопытствовала Надежда.

– Самая что ни на есть фамилия, – обиделась девица. – И что такого? У людей еще хуже бывает.

– Бывает, – согласилась Надежда. – А ты тут давно сидишь?

– Третий день, – ответила Таня, – у меня, понимаешь, неудачное дело случилось. Я в поезде работала – ну, вроде все хорошо поначалу шло. В купе нас четверо – бабушка – божий одуванчик, я да два мужика командированных. Ну, выпили, конечно, за встречу, посидели, потом спать легли. Ночью я, как обычно, встала, вытащила у них бумажники, еще кой-чего прихватила, да собралась свинтить по-тихому. Тут бабка просыпается – вы это куда? Вы это выходите, что ли? А говорили, что до Питера едете… Спите спокойно, говорю, бабуля, мне в туалет. А тогда вещи, говорит, оставьте, зачем вам в туалет в пальто и с сумкой? Какое, говорю, твое дело, старая карга, с чем я в сортир иду? А она как заверещит, как будто ей на хвост наступили – караул, грабят! Мужики, конечно, проснулись, да меня схватили. Пока отбивалась – пальто сняли и сумку выхватили. Вырвалась от них, да в туалете заперлась. Пока они по вагону бегали, проводника искали, поезд притормозил, я и выскочила в окно. Да ходу мимо пакгаузов каких-то. Пересидела до утра в вагоне старом, потом пошла на свет – оказалось, это город Козодоев. А замерзла в одном пиджачке-то, прихожу на вокзал, хоть погреюсь, думаю. А там мужик спит, с чемоданом. Жарко там, печка топится, так он куртку снял и рядом положил. Ну, думаю, хоть курточку прихвачу, а может, и в карманах чего. Села рядом, тяну потихоньку, тут кассирша из окна заорала, как сирена пароходная! «Держи ее, Веня, она тебя грабит!» А что там грабить-то? Куртка – рвань рванью, в кармане – сигарет пачка, да зажигалка грошовая. Ну, конечно, мужик спросонья озверел, с ходу мне в глаз засветил. Я – девушка нервная, да еще околела за ночь-то. В общем, подрались мы с ним по-серьезному. Кассирша полицию вызвала, мужика – в больницу, ухо я ему откусила, а меня – сюда. Документов при мне никаких, вот сижу, жду, когда личность установят.

– Что – совсем ухо откусила? – изумилась Надежда.

– Да не, – Танька махнула рукой, – так только хрящик. Теперь, конечно, ухо провиснет, как у сеттера, но можно волосы подлиннее отпустить. А чего он, не разобравшись, сразу в морду! – обиженно сказала она и потрогала синяк под глазом.

Доев шоколадку, Танька вытерла пальцы о тюфяк и приступила к Надежде с расспросами:

– Слышь, тетя, а тебя по какому делу сюда привели?

– По доброте душевной, – вздохнула Надежда, – и не смей меня тетей звать, зови Надеждой.

– Это как – по доброте? – не отставала Танька, и Надежде пришлось рассказать все с самого начала.

– Это не по доброте, а по глупости, – заявила Танька авторитетно. – Никогда не нужно людям помогать, когда они тебя не просят. Вот не просила тебя подруга приезжать?

– Ну, в общем… да, – подумав, сказала Надежда, – меня ее муж просил…

– Мужиков вообще слушать не стоит! – махнула рукой Танька.

– Твоя правда, – согласилась Надежда, – то есть в том ты права, что я глупость сделала. И как теперь выбраться? Надо бы мужу позвонить, пускай приезжает и меня вызволяет, самой уже не справиться. Да вот как назло телефон отобрали… Как бы поздно не было, этот главный начальник совсем у них полоумный. Пиши, говорит, признание во всех убийствах!

– Телефон, говоришь, отобрали? – оживилась Танька. – Ну, этой беде мы поможем… Слушай сюда!

Через некоторое время охранница услышала истошные крики и визг.

– Раиса Иванна! – орала Надежда и колотила в дверь ногами. – Караул!

– Ну чего вам? – Охранница не спеша топала по коридору. – Чего орете?

– Танька сбесилась! – орала Надежда. – По полу катается и визжит!

Танька и правда визжала оглушительно.

– Вот я ей сейчас устрою! – Раиса открыла дверь и вошла в камеру.