Шашлык из козла отпущения - Наталья Александрова

Действительно, если перебрать все, что происходило с ней с момента прибытия в Козодоев, иначе как мистикой не объяснишь. Начиная с разбитого окна аптеки, упавшего маляра – стоило ей с кем-нибудь повздорить, как с этим человеком непременно случалась какая-нибудь неприятность.

А потом пошли куда более серьезные события: Костоломова убили, у моторизованных хулиганов сожгли гараж, двух бандитов с рынка отравили каким-то непонятным ядом… А вот теперь еще и начальника полиции раздавило экскаватором!

Хотя правильно: все эти люди не просто ссорились с ней, они причиняли ей куда более ощутимый вред – вот и кара за это была гораздо более серьезной…

До недавнего времени этот самый майор, который теперь занимает кабинет начальника, считал, что она, Надежда, как-то причастна ко всем этим событиям и преступлениям, но она-то сама знала, что не имеет ко всему этому отношения. А значит, никакими реальными, естественными причинами объяснить их нельзя. Следовательно, остаются только причины сверхъестественные…

– Надеюсь, вы не думаете, что я как-то причастна к смерти вашего начальника? – проговорила Надежда, строго взглянув на майора.

Тот побледнел и замахал руками:

– Что вы, что вы, Надежда Николаевна! Ни в коем случае! У вас ведь стопроцентное алиби, вы в это время находились в камере! Кстати, хочу у вас попросить прощения. О мертвых, конечно, плохо не говорят, но покойный полковник поступил с вами неправильно, несправедливо. Вы, конечно, можете быть совершенно свободны, можете идти отсюда куда хотите и делать что угодно… Вот ваши вещи…

Дятлов выдвинул ящик стола, достал из него вещи, которые отобрали у Надежды при аресте, и придвинул к ней:

– Посмотрите, все ли в порядке… это все ваше… вот здесь распишитесь…

При этом он сам просмотрел перечень изъятых вещей и внезапно переменился в лице:

– Что же это? Тут в списке значится мобильный телефон, а самого телефона и нет! Ну, вы не волнуйтесь, Надежда Николаевна, я сейчас же разберусь, найду ваш телефон и накажу виновных!..

– Не стоит, – остановила его Надежда Николаевна, у которой телефон лежал в кармане. – Не ищите. Мне этот телефон надоел, я его давно хотела поменять…

– Да что вы? – удивился майор. – Но все-таки разберусь…

– Не надо! – твердо, с нажимом возразила Надежда.

– Как скажете… – Дятлов пожал плечами, затем перегнулся через стол и прошептал прежним громким шепотом: – Надежда Николаевна, я надеюсь, вы на меня не сердитесь? Я вам не делал ничего плохого, а за свои беспочвенные подозрения приношу извинения… Я ведь ничего плохого не хотел, я действовал в рамках служебной инструкции…

«А ведь он меня боится! – подумала Надежда с непонятным удовлетворением. – Он меня ужасно боится!»

– Так что, – проговорила она, стараясь не показать свое волнение, – я больше не являюсь подозреваемой и могу уехать домой?

– Конечно! Когда вам угодно! – В глазах майора промелькнула радость, он явно хотел как можно скорее отделаться от Надежды Николаевны и забыть ее как страшный сон.

Надежда встала из-за стола, направилась к двери. Ей самой не верилось, что козодоевские приключения подходят к концу.

– Скажите, что я могу для вас сделать? – спросил ее майор, когда Надежда уже взялась за ручку двери. – Я все-таки чувствую свою вину и хочу ее чем-то загладить…

Тут Надежда вспомнила свою сокамерницу Таньку Вареник, которая поддержала ее морально и к тому же сумела раздобыть телефон.

– Отпустите Татьяну! – сказала она через плечо.

– Татьяну? – удивленно переспросил Дятлов. – Какую Татьяну?

– Татьяну Вареник, которая сидела со мной в одной камере. Она ведь ни в чем серьезном не замешана. Что это такое – сидит девушка трое суток, кормят из рук вон плохо, хамят, насекомые у вас там в матрацах…

– Ах, эту! – Майор бурно обрадовался, видимо, он ждал, что Надежда потребует от него чего-нибудь невыполнимого. – Не беспокойтесь, я немедленно распоряжусь! И камеру проветрим, вычистим…

И он не обманул: выходя из здания полиции, Надежда нос к носу столкнулась с Татьяной. Та не выглядела нисколько удивленной своим внезапным освобождением. Вместо пальто на ней был старый полицейский китель, судя по размерам, явно Раисин.

– Я же говорила, подруга, что тебя выпустят! – приветствовала Надежду Танька. – А как насчет извинений – были?

– Были! – подтвердила Надежда. – Все, как ты сказала! Оковы пали, темница рухнула, и вот она, свобода… – она широко повела рукой. – Могу идти на все четыре стороны! А ты, Таня, куда пойдешь и что собираешься делать?

– Да что-нибудь придумаю… – отмахнулась та. – Танька Вареник нигде не пропадет! Индюков вон в гости приглашал – я, говорит, тебя перевоспитывать буду…

– На вот, возьми немножко денег, – Надежда сунула бывшей сокамернице несколько купюр. – У меня и самой негусто, но ведь у тебя совсем ничего нет.

– Да не надо… – та сперва отмахнулась, но потом все же взяла деньги. – Спасибо тебе. Не знаю, как тебе удалось меня отмазать, но в любом случае спасибо! И желаю тебе, чтобы все у тебя утряслось!

– Ладно, давай прощаться, – рассмеялась Надежда, – а то мы с тобой как в том анекдоте про двух женщин, которые просидели двадцать лет в одной камере, а когда их выпустили, еще час разговаривали на перекрестке!

– Правда? – изумилась Танька. – А что, прикольно…

С этими словами она зашагала к центру города. Надежда проводила ее взглядом и направилась в пансионат.

Сперва она думала, что только заберет там свои вещи, но после вспомнила, что единственный поезд до Петербурга сегодня уже ушел, и ей придется провести в пансионате еще одну ночь. Жалко, но что поделаешь…

Она прибавила шагу и тут столкнулась с Сергеем Сергеевичем.

Он шел, погруженный в свои мысли, и заметил Надежду, только когда буквально столкнулся с ней.

– О, Надежда Николаевна! – Видно было, что он обрадовался встрече. – Я слышал, что с вами случилось, и хотел нанять для вас адвоката. Но смотрю, вас и без моей помощи выпустили.

– Выпустили и сняли все обвинения! Так что я сегодня у вас в городе последний день.

– Что ж, рад за вас! – На самом деле радости в его голосе не было, скорее в нем звучали печаль и озабоченность.

– Что вас гнетет? Может быть, я могу вам помочь? – спросила Надежда Николаевна, которая была переполнена ощущением собственного всемогущества и хотела делать добро направо и налево.

– Спасибо за доброе намерение, но вряд ли кто-то в силах переломить ситуацию! Честно говоря, я расстроен последними новостями. Комиссия во главе с мэром приняла решение строить дорогу через парк. Значит, старинное имение обречено на снос, а после этого от нашего города ничего не останется… То есть, конечно, останутся бетонные и кирпичные коробки, останутся безликие кварталы пятиэтажек да пара торговых центров из стекла и бетона, но он уже ничем не будет отличаться от сотен невзрачных заштатных городков… Он лишится главного – своей души, своей индивидуальности!