Книга нераскрытых дел - Симона Сент-Джеймс

снова повторяла себе Бет. Но не могла себя заставить хоть чем-нибудь заняться.

В один из майских дней, когда солнце сияло особенно ярко, а Мариана была относительно трезвой, она причесалась, накрасилась и сказала Бет: «Прокатимся по магазинам».

Бет согласилась.

Они поехали во «Врата рая», только что построенный торговый центр на окраине Клэр-Лейка. Мариана надела длинное свободное платье и прихватила белокурые волосы шарфом с восточным узором. На Бет была футболка, джинсы с высокой талией и босоножки; волосы она распустила. В воздухе ощущалось первое дыхание лета – влажная прохлада сменялась теплом, а в закрытой машине под прямыми лучами солнца было даже жарко. Бет чувствовала, как солнечный свет рассеивает похмелье. Всю дорогу до торгового центра они слушали Нила Даймонда.

– Будет весело! – бодрым голосом пообещала Мариана.

Бет нерешительно улыбнулась матери, подумав, что, возможно, на самом деле получит удовольствие. Торговый центр «Врата рая» открыли недавно, и ходить по нему все еще было интересно. Это длинное здание из бурого кирпича с колоннадой вдоль одной из сторон и темно-коричневой крышей построили для богатых покупателей из Клэр-Лейка: в галерее за колоннадой теснились бутики модной одежды и обуви, а также ювелирные салоны. Вывеска на фронтоне изображала трех женщин с осиной талией в платьях от Шанель и шляпках-таблетках, идущих вдоль колоннады на высоких каблуках; надпись гласила: «Другого магазина вам не нужно!»

– Смотри, милая, – сказала Мариана, указывая на вывеску. – Другого магазина нам не нужно!

Бет рассмеялась, радуясь скорее ласковому слову, чем шутке. Она уже не помнила, когда Мариана последний раз называла ее «милой».

Они присоединились к другим покупателям в галерее. Примеряли туфли и платья. Мариана купила алую помаду в стиле Мэрилин Монро или Хеди Ламарр. Когда Бет нашла шелковую шаль такого же цвета, Мариана даже вскрикнула от волнения.

– Ты должна ее купить. Она так тебе идет.

– Думаешь? – спросила Бет.

– Конечно! – Мариана взяла шаль, набросила ее на плечи Бет и отступила на шаг. – Красота. Ты выглядишь как женщина, для которой нет преград.

Бет не чувствовала себя женщиной, для которой нет преград, но в тот момент это не имело значения. Так казалось Мариане, когда она на нее смотрела, и от этого Бет стало так хорошо, как не было последние несколько недель – а может, и всю жизнь. Шаль она купила.

Немногие мужчины, бывшие в тот день во «Вратах рая», заглядывались на обеих. Они смотрели на Мариану, красивую, белокурую и бледную, с повязанным на голове шарфом. На Бет, девятнадцатилетнюю и чувственную без нарочитости. Впервые Бет это не раздражало. Ей нравилось, что на нее смотрят, что ею восхищаются. Они перекусили гамбургерами в ближайшем кафе, затем еще немного побродили по магазинам и наконец поехали домой.

А когда машина остановилась на подъездной дорожке, Мариана радостно вскрикнула:

– Лили!

Бет посмотрела на сестру и почувствовала, как возвращается холод и сгущается тьма. Лили сидела на крыльце дома, одетая в джинсы и пончо, и ждала их. А радость Марианы больше не была притворной: старшей дочери она обрадовалась искренне.

Лили встала. Мариана выскочила из машины, захлопнув за собой дверцу, забыв о пакетах с покупками, забыв о Бет. Сияя, она почти бегом бросилась к Лили, однако в нескольких шагах остановилась, явно желая обнять ее, но не решаясь. Лили не любила объятий, и Мариана лишь коснулась ее, проведя пальцами по ее плечам и лицу.

– Какая ты худенькая, – сказала Мариана.

Бет медленно вышла из машины. Лили правда похудела. Лицо осунувшееся, без макияжа. Пончо поношенное, с разошедшимися швами. Вряд ли это спектакль – похоже, Лили и правда оказалась на мели. Бет не посылала ей деньги несколько месяцев.

– Где ты была? – спросила Мариана, но была слишком взволнованна, чтобы дождаться ответа. – Ты должна мне все рассказать. С тобой все в порядке? Я так о тебе беспокоилась. Когда ты вернулась?

– Сегодня утром. – Отвечая матери, Лили смотрела на Бет, и в ее взгляде пряталась улыбка. Мы с тобой знаем тайну, говорила эта улыбка.

Лили разрушала все, абсолютно все. Она была чудовищем.

– Мама, – сказала Бет, не отводя взгляда от Лили.

– Бет, пожалуйста. – Мариана едва взглянула на нее и снова повернулась к Лили. – Почему ты не заходишь? Я сделаю тебе лимонад.

– Мама, – повторила Бет, еще громче.

Мариана повернулась к ней.

– Как ты себя ведешь, Бет? – Хорошее настроение от прогулки по магазинам мгновенно улетучилось.

– Нет, пожалуйста, – сказала Лили. Она положила руку на плечо матери, и Мариана, ошеломленная, замерла. – Я хочу услышать, что она собиралась сказать. Что ты хотела нам сказать, Бет?

Бет пристально разглядывала их. Лили, такую худую и хрупкую в своем пончо после стольких лет скитаний. Мариану, которая буквально расцвела от прикосновения дочери, своего первенца. Горькой девочки, а не сладкой.

Она убила Джулиана. Вот что должна была сказать Бет. Забралась в дом и выстрелила ему в лицо. Она застрелила твоего мужа и оставила лежать на полу в кухне. Тебе все равно? А остальным?

Ей не поверят. А доказав, что говорит правду, она убьет Мариану. И навсегда разрушит собственную жизнь.

Все было кончено. Чудесный день, внимание матери, шанс на то, что может начаться что-то хорошее. Бет хватило глупости радоваться эти несколько часов, но она не могла заставить себя пожалеть об этом. Она по-прежнему чувствовала лучи солнца на волосах, слышала голос Нила Даймонда и как мать называет ее «милая». В ней все еще отзывалось эхом то мгновение, когда она выглядела так, словно для нее нет никаких преград.

Приятная иллюзия, несмотря на то, что Бет знала правду: ни на что она не способна.

– Добро пожаловать домой, Лили, – сказала она. – Ты надолго?

Глава 35

Октябрь 1977

БЕТ

В тюрьме оказалось совсем не так плохо.

Во-первых, не надо было разговаривать с людьми. Оправдываться, производить хорошее впечатление. Даже не приходилось ничего решать – большинство решений где-то там, на свободе, в реальном мире, принимал Рэнсом. Не требовалось планировать свой день, выбирать одежду или еду. Не нужно было каждый день просыпаться в особняке, вдыхать спертый воздух и в каждой комнате наталкиваться на воспоминания о родителях. Смотреть на кухонный пол и представлять, как на нем собирается кровь. Видеть в шкафу наряды Марианы, которые никто никогда не наденет. Можно было вообще ни о чем не думать.

Нельзя сказать, что Бет вовсе не думала – она думала. Ее воспоминания были четкими и подробными, мучительными в своей точности. Они могли бы ошеломить и оглушить ее, но в этот раз мозг Бет не отключился, не оцепенел и не поддался панике. Она