Дамский негодник - Людмила Ивановна Милевская

которые с радостью потрафляют капризам женщин.

Неужели Светлана Михайловна развелась со своим Пусиком, угрюмым сатрапом?

Не этим ли объясняется «утка» о ее преждевременной смерти? Возможно, она вынуждена скрываться от старого мужа».

— У вас отличный муж, — сказала Самсонова. — Я рада, что вы решились.

— Решилась на что? — удивилась Светлана Михайловна.

— Бросить Пусика.

— Вы его только что видели. Пусика я обожаю. Никогда его не брошу, потому что он хороший, — пропела Светлана Михайловна детский стишок.

Самсонова поразилась:

— Но, простите, тогда я ничего не пойму. Зачем вы в мой кабинет ходили?

Светлана Михайловна мигом обрела вид нашкодившего ребенка.

— Я… Я… Я ходила, — залепетала она, не находя объяснения своему же поведению.

Спас ее Пусик — муж Анатолий. Он их догнал и воскликнул:

— А вот и я, мои прекрасные дамы! Вовремя я вас настиг!

И повел прямо в дом, в тесную, бедно обставленную квартирку, в которой царили уют, покой, совет да любовь. Пусик скорее ангел, чем черт. Самсоновой это было уже очевидно, но Анатолий не останавливался на достигнутом. Невольно он продолжал ее убеждать, что во всем согласен с женой, любит жену, восхищается ее словечками, взглядами, жестами.

Действительно, Пусику в Светлане Михайловне нравилось все, от оборок на юбке, до привычки собирать губы в гузку. Об этом он сообщал миру каждым своим движением: и когда резал торт, и когда разливал по бокалам шампанское и даже когда заигрывал с гостьей.

Далиле было абсолютно понятно: в этом доме живут два кумира. Анатолий живет для Светланы Михайловны, Светлана Михайловна — для Анатолия. Как она и предполагала, такие женщины не бывают несчастными. Слишком они хороши. Никакого просчета. Все по науке. Перед Самсоновой сидела та же женщина, но немного другая. Она не болтала без умолку, но и молчаливой она не была. Нынешняя Светлана Михайловна была счастливая, преисполненная достоинства. Она гордилась своим умным мужем так же, как он гордился женой.

Чем больше Далила наблюдала идиллию, тем сильнее задавалась вопросом: «К чему был тот маскарад? Зачем Светлана Михайловна прикидывалась несчастной овечкой и ходила в мой кабинет?»

Вот уж когда стало ясно, почему Светлана Михайловна на сеансах была такой разговорчивой — она пыталась защебетать свой обман. Для таких честных и чистых натур обман невозможен, а потому мучителен, невыносим. Для кого же она старалась? Кто же ее подослал? Неужели Анфиса? Зачем?

Наконец, улучив минуту, когда Пусик вышел из комнаты, Далила шепнула:

— Зачем вы меня обманули?

Светлана Михайловна вздрогнула и покраснела. Она поняла, о чем идет речь, и с жаром ответила:

— У нас действительно все было плохо, но благодаря вашим рекомендациям все наладилось. Теперь Пусик и я живем душа в душу.

— Вы и раньше так жили, — возразила Самсонова. — Но в любом случае, почему вы мне не позвонили? Почему не поблагодарили меня?

Светлана Михайловна так растерялась, что не нашла что ответить, а Далила добавила:

— А я вот звонила вам.

— И что же?

— Мне сказали, что вас нет в живых.

— Вам сказали, что я умерла? — поразилась Светлана Михайловна. — Кто же мог вам это сказать? Ах да, я только что вспомнила. Перед отъездом в Испанию я потеряла свой телефон.

— Действительно ваш телефон? — уточнила Далила.

— Конечно же, мой.

— В таком случае почему он зарегистрирован на Анфису Пекалову?

— Правда? А кто она?

— Это та девушка, которая ко мне на прием рвалась, а Даша ее не пускала. Вы ее еще отругали, помните?

На Светлану Михайловну было жалко смотреть.

— Да, что-то припоминаю, — лепетала она. — А при чем здесь Анфиса Пекалова?

— Вот и я хотела бы знать, — строго произнесла Далила и, наполняя глаза ужасом, сообщила: — В тот же день, точнее вечером после того случая, Анфиса Пекалова погибла. Ее жестоко убили.

— Что вы говорите?! — отшатнулась Светлана Михайловна. — Но как же ко мне попал ее телефон?

— А вы не знаете?

— Нет!

— Разве такое бывает? — поразилась Далила.

Светлана Михайловна опять покраснела и робко призналась:

— Телефон мне дала подруга. Очень хорошая женщина.

Самсонова догадалась:

— Она вас и просила ко мне в кабинет приходить? А потом она отблагодарила вас длительным пребыванием в Испании? Подруга богата, не так ли?

— Да.

— Имя! Немедленно скажите имя вашей подруги! — грозно приказала Далила.

Светлана Михайловна вздрогнула и, понурившись, прошептала:

— Марина Калоева.

— Не может быть! — ужаснулась Самсонова.

Глава 38

Сердце Далилы облилось кровью. В одно мгновение она поняла, насколько Марина была несчастна. Оказывается, это ее (а не Светлану Михайловну) донимал придирками и упреками муж, это ее он избивал и тут же плакался на ее плече, искал защиты от жестокого мира. (Какая садистская изощренность!) Это у Калоевых по любому мелкому поводу вспыхивал спор. Это Марина искала выход из тупика и готова была исправлять себя бесконечно под претензии мужа, которые все возрастали. Это Михаил лгал, изменял, а Калоева всеми силами цеплялась за ад, за свою неудавшуюся семью.

— Почему Марина вас ко мне подослала? Почему сама не пришла? — удивилась Далила.

Светлана Михайловна смущенно призналась:

— Я долго от нее отбивалась, не хотела идти на обман. Я обманывать не люблю и не умею, но мне так жалко Марину. Она слишком добрая и порядочная, чтобы противостоять жестокому Мише.

Самсонова повторила вопрос:

— Но вы не ответили. Почему Марина сама ко мне не пришла?

— Точно не знаю, но думаю, что из гордости. Вы с ней одноклубницы. Она скрывала свое горе, делала вид, что счастлива, сплетен боялась.

— Так поступают тысячи, миллионы несчастных женщин, но я психоаналитик, я бы ей помогла. Что же вы обе наделали? — в отчаянии вопросила Далила. — Разве можно найти причину страданий заочно? Я вас тестировала, а тестировать нужно было ее. Вы слишком мало похожи. Рассказывайте! — приказала Далила. — Как это происходило? Как вы вели с ней работу?

В комнату вернулся Анатолий. Светлана Михайловна подала ему знак — муж немедленно удалился.

«Какое взаимопонимание, — поразилась Далила. — И эта женщина пыталась изобразить разбитое сердце? Да она понятия не имеет, что такое боль одиночества. Боль от того, что ты все делаешь правильно, что ты хороша и душой и телом, а он, самый близкий, самый родной, этого не замечает. Он неблагодарный. Похоже, не хочет ничего замечать. Зачем ему? Слишком не выгодно. Обвинить, ярлыков навешать: «Ты всегда вот такая! Это все ты! Ты житья мне не даешь! Скандалистка! Зануда!»

Зачем ему это?

Потому что сам он мерзавец!

Но и мерзавец имеет Родителя — совесть, которая жизнь хоть и не сильно, но омрачает. Вот и