Подручный смерти - Наталья Солнцева

– Бортников может быть убийцей? – спросил детектив.

– Вы меня спрашиваете?

– Не только. Мне интересно мнение людей, которые общались с доктором.

– Я не специалист по раскрытию преступлений.

– По-моему, вы разбираетесь в людях. Вы видели Бортникова в непринужденной обстановке. Просто скажите, он способен на убийство?

– При определенных обстоятельствах… думаю, да. Он врач, а все врачи имеют дело с телом человека, со смертью.

– Лечить и «мочить» две стороны одной медали? – сострил Вольский.

– Черный у вас юмор.

– Если смотреть в корень, от рук невежественных эскулапов погибает куда больше людей, чем от всех преступников вместе взятых. Это скрытые убийства, за которые не существует наказания. Разве что там!

Детектив поднял указательный палец к потолку. Чемагин проследил за его жестом и усмехнулся.

– Врачебная карма?

– Вроде того…

– Значит, вы подозреваете Бортникова?

– С ним работает медсестра, – ушел от ответа Вольский. – Мариша, кажется. Что вы о ней скажете?

– Влюблена в доктора по уши!

– Ревность порой обретает патологическую форму. Классический мотив для убийства…

* * *

Слепцов испугался. Он чувствовал, эти двое что-то знают. Они не случайно подобрали его на шоссе и привезли в Грибовку. Они… следили за ним!

– Мне плохо, – простонал он, откидываясь на спинку стула. – У меня температура подпрыгнула. Я болен… Уходите!.. Оставьте меня в покое…

– Ваша болезнь связана с самолетом, который разбился в 1949 году, – наседал Ренат. – Вы умрете, если не вспомните, что тогда произошло!

Слова о смерти вырвались у него непроизвольно, он не собирался пугать археолога. Тому и так не сладко.

– Вы с ума сошли…

– В сорок девятом году вы были летчиком, Михаил. Вы прилетели в маленький городок Туран. Привезли большую сумму денег, вероятно, зарплату для рабочих. А что потом?

– Я… не выношу самолетов!.. Я уже говорил!

– Теперь вы археолог. Турано-уюкская котловина, где ведутся раскопки, не без причины привлекла ваше внимание. Вы стремились только туда!

– Допустим, это правда, – перестал сопротивляться Слепцов. Он хотел понять, что известно этим двоим, зачем они пришли. – Тува мало изучена, ее земля хранит множество тайн. Она лежит на отшибе мировой истории…

– Вам не удастся увести нас в сторону.

– В сорок девятом году я еще не родился на свет! Как я могу помнить какую-то аварию, самолет, деньги?

Ренат пытался проникнуть в его сумбурные, хаотичные мысли, выловить хоть что-нибудь существенное.

– Держу пари, вы искали тот самолет! – выпалил он. – Вернее, его останки. Я бы на вашем месте искал.

Слепцов смотрел на него как на безумца. Он подумал, что опять бредит, и эти люди явились к нему в бреду. Все, что они говорят, тоже бред. Нет никаких гостей, никакого торта… Он в беспамятстве! Ему кажется, что он слышит голоса, видит мужчину и женщину. А на самом деле их нет! Раз так, какой смысл отпираться? Зачем лгать, выкручиваться? Он устал от постоянной лжи, притворства, от жизни на грани срыва.

– Вы искали самолет, – утвердительно кивнула Лариса. – Признайтесь. Вы его нашли? Он упал где-то в горах…

– В расселине, – вырвалось у Слепцова. – В глухом месте, в самом низу. Вероятно, его искали, но не нашли, а теперь… и подавно не найдут. Грунт осыпался, шли дожди, падал снег. Все покрылось слоем камней и почвы, заросло кустарником. Летчик… сидит в кабине… Я видел кости скелета и череп…

– Это ваши кости!

– Мои?.. Вы сказали – мои? – побледнел он. Кровь отхлынула от его лица, челюсть отвисла.

– Что вы почувствовали, когда увидели скелет?

– У меня будто что-то взорвалось внутри…

Бортников провожал Маришу домой. Сегодня они раньше закончили прием и вышли из поликлиники засветло.

– Может, поужинаем вместе? – предложил он. – Чертова работа! За женщиной поухаживать некогда. Еще эти убийства…

– Теперь следователь будет донимать сотрудников кафетерия, – обронила девушка. – Искать врагов погибшей официантки.

– Они упорно не хотят объединять все три случая в одно производство. А придется.

Мариша искоса поглядывала на доктора, и ее сердце замирало от страха и страсти. Оказывается, такое бывает. Она обожала его и побаивалась. Какой у него красивый профиль, спортивная фигура, горделивая осанка! Самая простая одежда смотрится на нем стильно и элегантно.

Он повернулся и обнял девушку за талию.

– Знаешь, что мне не нравится? Я вспомнил эту Галину… Я иногда перекусывал в кафе, где она работала. Не часто…

– Последний раз вы там были, когда Чемагин упал в обморок?

Бортников уныло кивнул. В аллее, по которой они шли, висел туман. Мариша поежилась и накинула на голову капюшон. Ее пробирал озноб не столько от холода, сколько от слов доктора.

– Видишь ли… Галина консультировалась у меня по поводу суставов. В детстве она перенесла ревматизм, но вроде бы вылечилась. А в прошлом году суставы опять начали побаливать. Я дал ей несколько рекомендаций…

– Официально? – встревожилась Мариша. – Это где-нибудь отмечено? Вы делали записи в ее карточке?

– Нет, нет…

– У вас половина Грибовки консультируется, – заметила она, понимая причину его беспокойства. – И что с того?

– Все убитые женщины так или иначе связаны со мной.

Мариша вспомнила о шарфе, который она потеряла на пустыре. Доктор был там с ней, он знал, где она могла обронить шарф. Ему ничего не стоило вернуться в заросли, отыскать шарф и…

Ей на ум пришел момент, когда она сама испугалась за свою жизнь. Бортников хотел поправить шарф на ее шее? Или… затянуть петлю? Ему помешал крик чупакабры…

– Это факт, – добавил доктор. – Авилова, учительница и официантка Галина контактировали со мной.

– Учительница контактировала со многими людьми, кроме вас. Официантка – тем более! Это не повод для подозрений.

Между тем девушка подумала, что как раз повод.

Бортников же вспомнил об угрозе Вернера. Следующая смерть наступила, как тот и предрекал… но пострадала не Мариша, а другая женщина. Получается, Галина – вместо Мариши?

– Не расстраивайтесь, – успокаивала она поникшего доктора. – Против вас нет улик.

И подумала: «Кроме моего шарфа». Девушка не призналась Вольскому, где его потеряла. Сказала, что не помнит. Дескать, обнаружила пропажу, когда собиралась утром на работу. Хватилась шарфа, а его нет. Могла забыть в поликлинике или обронить по дороге.