Я не Монте-Кристо - Тала Тоцка

Саломия не ответила и повалилась назад на кровать. Белье там не менялось, похоже, несколько месяцев, голова кружилась, вокруг все плыло, хотелось уткнуться в подушку, а лучше накрыть ею голову. Но руки были крепко связаны за спиной.

— Где я?  — она дождалась, пока перед глазами улягутся цветные точки.  — Что вы здесь делаете?

— Я? Тебя стерегу, — ответила девица. — Мой сказал, бошку оторвет, если сбежишь.

— Высокие у вас отношения,  — проговорила Саломия, стуча зубами. Ее колотило от холода.

— Не твое это дело, — отрезала девица. — За собой смотри. Не твой ли муженек руку приложил, чтобы ты здесь очутилась? Что-то я такое слышала из разговоров.

— Мой меня любит, — Саломия снова почувствовала, что ее сейчас вывернет. В памяти всплыла машина, в которую она села, по ошибке приняв похитителей за охрану. Какая может быть связь между ними и этой грязной дырой?  — А что ты еще слышала?

 — Так я тебе и рассказала,  — рассмеялась девица, обнажив гнилые зубы.  — Выкуп кажись за тебя хотят.

Выкуп? Саломия тихо застонала, представив, в каком ужасе сейчас мечется Никита, ей так стало жаль его, его и малыша, который, казалось, весь сжался внутри нее от страха.

 — Слушай, дай позвонить, а? — попросила ее Саломия. — Прошу тебя, я тебе заплачу. Разве ты получишь что-то с тех денег, что дадут за меня?

 — Ничего,  — хмуро согласилась ее надсмотрщица,  — мой еще и меня за дозу продаст. Потому и аборт хочу сделать.

 — А я тебе золото свое отдам, и бриллианты,  — быстро заговорила Саломия,  — ты меня только развяжи и дай позвонить.

Девушка явно терзалась сомнениями, Саломия затаила дыхание. Та подошла ближе, и теперь Саломия могла хорошо рассмотреть следы уколов и синяки на худых руках, это повергло ее в еще больший шок. Судя по словам девушки, их здесь двое, она и ее то ли муж, то ли приятель, тоже наркоман. Что связывало их с ее похитителями?

 — А правда брюлики дашь?  — глаза девицы алчно загорелись.

 — Развяжи,  — попросила Саломия,  — и все забирай. Кольца, серьги, подвеску.

Девушка взяла со стола нож и разрезала веревки, стягивающие руки за спиной, Саломия с наслаждением принялась растирать затекшие запястья.

 — Эти серьги?  — протянула девица руки.

 — Сначала дай позвонить,  — отклонилась Саломия. Та поджала губы, а потом достала старый кнопочный телефон с затертым корпусом.

 — Звонить нельзя, эсэмэску отправь, а я потом удалю.

Саломия быстро набрала по памяти номер Никиты.

 — Где я? Как меня найти?

 — Дачный поселок «Акация», крайний дом на выезде,  — подсказала девица, оглядываясь на дверь,  — быстрее давай!

Саломия едва успела нажать «Отправить», как у нее вырвали из рук телефон. Она молча сняла кольца, подвеску и начала расстегивать сережку.

 — Красивые, — девица продела в уши сережки, нацепила на себя цепочку с подвеской и оба кольца. Распахнулась дверь, и в комнату вошел высокий парень, такой же худой, как и его жена-подруга, из-за этой худобы и запавших щек они казались Саломие братом и сестрой.

 — Почему у нее руки развязаны? Ты что…  — он чуть ли не с кулаками бросился на девицу, но та не стала ждать, сама вцепилась ему в в лицо. Саломия закрыла глаза. Главное, что Никита будет знать, что с ней все в порядке. Странно, ей совсем не было страшно, но то, что муж где-то там терзается и страдает, причиняло невыносимую боль.

 — Чего разошлись?  — голос показался Саломие знакомым, она подняла голову, так и есть, тот самый «сотрудник», подсевший в машину. Здесь он смотрелся как новенький смартфон на помойке. Подошел к кровати и наклонился над Саломией.  — Кто ее развязал?

 — Она беременная, — выдала девушка, — так бы мне все тут обрыгала. Ты что ли убирать будешь?

 — Беременная? — Саломие почудилось, что в его голосе прозвучало сожаление. — Ну тогда ладно.

Снова рот и нос оказались забиты едко пахнущей тканью. Мужчина не прятал лицо, вел себя совершенно спокойно… И тут Саломию осенило, да потому что отпускать ее никто не собирается, никакого выкупа не будет, потому никто не прячется. Одурманенный мозг вошел в пике, напоследок подбросив спасительное: «Никита успеет, он приедет за мной, обязательно…»

…Дышать было все тяжелее и тяжелее, Саломия хрипела, втягивала со свистом воздух, но его катастрофически не хватало, все вокруг заволокло едким дымом, она привстала на кровати и огляделась. Пламя охватило старую занавеску. На полу, согнув ноги в коленях, лежала ее тюремщица, Саломия хотела окликнуть девушку, но внезапно ее обожгло, будто огненной кистью мазнуло плечо, руку, лицо. Она закричала, пытаясь сбить пламя с загоревшихся волос, и тут сквозь дым проступили очертания человеческой фигуры, а дальше на нее набросили одеяло, стало темно и страшно.

Пахло палеными волосами, боль была такая невыносимо жгучая, что Саломия испытала облегчение, чувствуя, как в который раз уползает сознание, погружая ее в спасительное забытье. Пусть лучше так, чем терпеть боль. Ее подняли, прижали к груди и понесли, Саломия вздохнула, глотая слезы, и неповрежденной рукой обвила шею своего спасителя.

 — Никита! Ты пришел…  — прошептала, благодарно всхлипнув, свежий ночной воздух как будто обернул ее, Саломия попыталась вдохнуть его полной грудью, и тогда сзади прогремел взрыв.

* * *

 — Никита, ты не ошибся?  — в сотый раз переспросил его Юрка, брат Димыча, и Никита в сотый раз продемонстрировал пришедшую эсэмэску.

 — Она подписалась Мия, я так ее называю. Это она, Юра, я чувствую,  — в сотый раз терпеливо отвечал Никита.

 — Да я знаю просто этот кооператив, там ни одного приличного дома, как не сараи какие-то, так контейнеры для огородного инвентаря. А они у вас миллион запросили, ну не вяжется совсем у меня, ребята.

Но группу им дали, Никита написал официальное заявление, и теперь они неслись по указанному Саломией — а Никита и на секунду не сомневался, что писала его жена, — адресу. Столб дыма они увидели еще издали, на повороте их обогнала пожарная машина. Тревога сжалась в груди Елагина стальной пружиной.

«С ней все будет хорошо. Ее там нет. Ее оттуда перевезли, ведь отцу больше не перезванивали, они уверены, что деньги будут в самое ближайшее время». Он твердил себе это как мантру, но предчувствие холодило изнутри, постепенно пробирая глубже, до самых костей.

Пламя полыхало, огненные языки лизали небо, группа захвата рассредоточилась, оцепив горящий дом, не мешая пожарным. Никита словно врос в землю, Димыч растерянно топтался рядом, в отчаянии глядя то на пожар, то на Никиту, а тот даже с места сдвинуться не мог.

Юра вызвал следственную бригаду, поскольку захватывать уже было некого. Пожар потушили достаточно быстро, и теперь спасатели разбирали обрушившуюся кровлю и стены. Димыч что-то без конца говорил, наверное чтобы морально поддержать Никиту. Но до того в лучшем случае доходила третья часть, а то и меньше.