Малуша. Пламя северных вод - Елизавета Дворецкая

– Навсегда лучше не надо. Когда мой отец был маленький, был случай, что Волх одну и ту же деву выбирал три раза подряд. И когда третий год кончался, в Перыни решили, что если уж она так ему полюбилась, то ее следует ему отдать насовсем. И… Эй, слушай! – вдруг сообразил Бер. – А ты плавать-то умеешь?

* * *

Услышав, что на Мальфрид пал выбор Волха-Ящера, Сванхейд осталась довольна.

– Ты знаешь, когда Альвхильд подросла, мы с Олавом заплатили Перыни за то, чтобы ее допустили к жребию Волховых невест, – сказала она. – До них варяжские девы не ходили в этот круг, выбирали только из Словеновых внучек. Но мы выкупили это право для Альвхильд, для Мальфрид и Альдис. Каждая из них по три года ходила вертеть ту кость, но ни разу стрелка не указала на какую-то из них. А за тобой Дедич приехал сам, значит, Перынь признала наше право приобретенным навек, для всех будущих дев Хольмгарда. И Волх выбрал тебя! Это очень большое дело! – Старуха одобрительно потрепала Мальфрид по плечу. – Значит, он благоволит к нашему роду. Это очень важно сейчас. Особенно сейчас, когда начали поговаривать, что князь бросил эту землю и не исполняет договор… Чем крепче будут наши связи с этой землей, тем мы сильнее. Наши прежние опоры… ослабели, – с неохотой признала она. – И большая удача, если мы сумеем обрести новые.

Она еще раз сжала плечо правнучки, по-новому оценив, какой удачей было ее появление здесь.

– Ведь люди правы, – вздохнула Сванхейд и посмотрела на Бера. – Святослав оставил мне десятую долю дани, но случись что, придет ли он нам на помощь?

– Это все хорошо, если только Волхов не возьмет ее себе, – с мрачным видом добавил Бер. – Прямо на Купалиях. Она училась плавать только в детстве, когда ее отчим обучал сыновей Мистины Свенельдича.

– Еще есть шесть дней. Подучи ее. Я бы не хотела, чтобы Волхов забрал ее насовсем. А мы поднесем дары Перыни, чтобы ее не завозили далеко.

Когда Предслава вышла за Алдана, воевода Мистина как раз поставил его кормильцем своего сына Велерада, и они стали жить все на одном дворе. Велесе было семь лет, Добрыне – шесть, а Малуше пять. Летом Алдан водил питомцев на Днепр и учил плавать, Малуша увязывалась за ними и тоже старалась не отстать. Отважно вступала в состязание с мальчишками, старше нее годами, и злилась, если уступала им. Они говорили, что она похожа на лягушонка. А она им – что они как два щеняти бесхвостых. Но в последние годы в Киеве она не ходила на Днепр, как в детстве, а на Купалиях разве что окуналась и брызгалась водой с другими девками и парнями. Нырять она вовсе не умела.

А предстояла ей не забава. Бер предложил ей поучиться у мостков возле бань, но и Мальфрид, и Сванхейд это отвергли: незачем из будущего священнодействия делать забаву для всей челяди и посада. Тогда решили по-другому. Каждый день, благо погода стояла ясная и теплая, Бер возил Мальфрид к укромному месту на берегу Волхова, за пару поприщ от городца, и заставлял плавать – сначала вдоль берега на неглубоком месте, а потом, убедившись, что она держится на воде, стал отвозить на лодке от берега и отправлял вплавь обратно. Двое мальчишек с веслами сидели на корме, чтобы удерживать челнок с невысокими набитыми бортами, а Бер показывал Мальфрид, как прыгать в воду.

– Тебе нужно просто упасть вперед, – говорил он, стоя на носу долбленки. – Встаешь вот так и просто заваливаешься. Наклоняешься, пока не начнешь падать. Смотри!

Вытаращенными глазами Мальфрид смотрела, как он заваливается головой вперед через борт, в нужный миг отталкивается ногами и входит в воду. У него это получалось так ловко, будто ничего проще быть не может, но ей не верилось, что у нее хватит отваги проделать это самой.

– Видишь, ничего сложного! – через несколько мгновений голова Бера уже показывалась из воды, облепленная мокрыми волосами, и рука призывно махала ей. – Давай сама теперь!

– Я зацеплюсь за борт!

– Не зацепишься! Когда начнешь падать, ноги сами догадаются, что им делать. Руки вперед! Прыгай. А то велю паробкам тебя сбросить! Ну, ты же видела, как надо!

Еще бы не видела! Глаз не сводила. Впервые увидев своего двоюродного дядю голым, Мальфрид чуть не ахнула от восхищения. Это ей нужно было нырять в сорочке – как будет на обряде, но ему-то нет. Тело у него оказалось красивее лица, и волнение от этого открытия мешало ей сосредоточиться.

Паробки на корме – юные сыновья хирдманов от местных женщин, – тихо ржали над ее нерешительностью. Отгоняя лишние мысли, она встала на носу, как перед этим Бер, и попыталась просто упасть вперед, как он показывал. Но в последний миг испугалась, сжалась и плюхнулась в воду кулем, подняв тучу брызг, да еще и ногой о борт ударилась. Забарахталась, пытаясь всплыть, и наконец высунула голову из плящущих волн, фыркая и отплевываясь. Вода была везде – в носу, во рту, в глазах и в ушах.

Из лодки доносился гогот паробков. Им-то было хорошо: они нырять научились раньше, чем говорить.

– Я здесь, не бойся, – услышала Мальфрид рядом голос Бера, в котором не было и следа смеха. – Сможешь забраться в челн? А, давай к берегу, – сам поняв ответ на свой вопрос, велел он и махнул рукой паробкам.

– Ты испугалась, – объяснял ей Бер, пока Мальфрид ожимала подол сорочки, чтобы снова залезть в челн. – И пыталась сдать назад, когда уже было поздно. Поэтому и плюхнулась, как мышь в ведро. Не смей отступать, когда решила прыгать.

Мальфрид глубоко дышала, стараясь расправить подол. От воды льняная сорочка блестела и стала почти прозрачной, с намокшей косы текло, и ее тоже пришлось выжать.

– Давай, поехали, – Бер взял ее за руку и потянул в лодку.

И при этом окинул ее облепленные мокрой тканью груди и бедра таким взглядом, будто перед ним была вовсе и не родственница… Заметив это, Мальфрид немного повеселела – не все у нее так плохо, кое-чего можно не стыдиться!

– Руки держи перед собой, – наставлял ее Бер, пока паробки гребли от берега. – Они защищают голову, и тебе не будет страшно. Когда будешь в воде, толкаешься вперед и выныриваешь. Ну, просто поднимаешь голову и шевелишь ногами – тебя вынесет наверх.

С третьего раза у нее получилось почти правильно, и Бер разрешил отдохнуть. Паробки подвели лодку к берегу и полезли купаться сами, а Мальфрид ушла за ивы, стянула мокрую сорочку и надела припасенную сухую. Пусть она будет мышь в ведре, но сегодня она больше не согласна была лезть в воду – и без того в голове шумело.

Когда она вышла и повесила мокрую сорочку на иву – пусть провянет пока, – Бер стоял на песке и вытирался своими портами.

– И еще тебе надо научиться открывать глаза под водой, – сказал он, когда она направилась к нему. – Это не страшно, зато потом поможет. Когда увидишь наверху свет, тебе будет легче.

Он расправил на песке свою рубаху, лег на нее и вытянулся. Мальфрид села рядом и стала расплетать промокшую косу, скользя взглядом по его телу с любопытством и невольным восхищением. С широкой грудью и мускулистыми плечами, его стан красиво сужался к поясу, благодаря чему не выглядел слишком грузным. Плоский живот, изящно очерченные кости таза, сильные бедра – все вместе сливалось в образ легко носимой молодой мощи, которая сама по себе есть красота. И мягкая золотистая поросль в некоторых местах внушала желание ее погладить…