Запретное место - Сюзанна Янссон

Раздался стук в дверь. Натали сразу поняла, что это он. Она узнала легкий звук от прикосновения его руки, напоминающий нежную мелодию.

Натали открыла дверь и увидела его, худого и хрупкого, но улыбающегося самой окрыляющей на свете улыбкой. Позади него Натали увидела такси, на котором он приехал. Он стоял, опираясь на ходунки, и молчал.

Натали не знала, что ей делать. Ведь обычно это она смотрела и наблюдала.

– Юханнес, – наконец, смогла произнести Натали.

Она не в силах была даже обнять его.

– Натали, – улыбнулся он в ответ.

Сделал шаг вперед, взял ее руку и прижал к своей щеке.

– Мне рассказали, что ты для меня сделала, – сказал он. – Спасибо. Спасибо тебе огромное.

Она покачала головой и улыбнулась.

– Да, ничего… особенного.

Она заметила, что совершенно не нервничает. В ней появилось что-то новое, простое и ясное.

– Ну, как там у тебя с радостью, которая бьет через край? – выдавила она из себя и тут же пожалела, что перешла границу.

Но тут увидела его реакцию.

– Наверное, теперь эта радость станет еще более мучительной, – сказал он. – Где ты будешь жить? В Гетеборге?

– Я пока не знаю, где буду жить, – ответила она с улыбкой. – На Гетеборге ведь свет клином не сошелся?

На стенах висели квадратные черно-белые фотографии размером метр на метр в узких черных деревянных рамках.

Сначала четыре ландшафтных снимка. Затем четыре фотографии, изображающие заброшенные, полуразвалившиеся дома и сады. И, наконец – четыре мозаики из разных частей тела, снятых крупным планом. Нога, рука, щека. Закрытый глаз, шея с прядью волос. Сами портреты местных жителей Майя, после долгих раздумий, решила не выставлять.

Майя посмотрела в большое окно и с удивлением заметила, что с неба падают первые снежинки. Внутри же было тепло, угощали красным вином с крекерами.

И все же выставку нельзя было назвать обычным вернисажем. Майе хотелось свести на нет ощущение тусовки, такие вещи ее теперь не интересовали. Она просто хотела показать свои снимки, поделиться своим восприятием болота.

Слухи о том, что известная фотохудожница собирается устроить выставку в галерее художественной школы, вызвали немалый интерес. Когда же стало ясно, что речь идет о пейзажных съемках Моссмаркена с явной отсылкой к событиям последнего времени, поднялся настоящий ажиотаж, в том числе со стороны общегосударственных газет. Социальные сети наводнили комментарии, хотя широкой публике фотографии представлены еще не были. Мнения разошлись. Многие на полном серьезе возмущались тем, что она «использовала трагические события, произошедшие в Моссмаркене».

Майя договорилась с галереей о том, что в первый вечер устроит частный вернисаж без широкой огласки, а уже на следующий день выставка откроется для прессы и зрителей, в тот момент, когда она сама будет находиться далеко от Фенгерскуга.

Сейчас в галерее собралось около двадцати человек друзей и знакомых Майи, в том числе Натали и Юханнес. Пришел и Йоран. Он выглядел совершенно изможденным. Сломленным.

– Сейчас, наверное, не лучший момент, чтобы объясниться насчет Тины, – нервно произнес он, едва успев переступить порог.

– Ладно, – ответила Майя. – Ты сам решай.

– Давай поговорим об этом в другой раз.

– Конечно.

Майя не стала ни на чем настаивать. Она просто периодически подливала вина в его бокал. В конце концов, он заговорил. Прислонившись к стене, с бокалом в руке, он подозвал ее жестом.

– Я хочу рассказать, – начал он, – все как есть. Да, мы с Тиной встречались. Она заезжала ко мне, когда бывала в командировке в Карлстаде. В тот день, когда она пропала, Тина как раз должна была заглянуть ко мне в гости. Я ждал, но она так и не приехала. Я был в шоке. Ничего никому не рассказал, отчасти из уважения к ней и ее семье, но также потому, что понимал, что, узнай полиция о наших отношениях, подозрения падут на меня.

Было видно, что чувство вины лежит на нем тяжким грузом.

– А что ты обо всем этом думал? Что ее забрали призраки?

Он пожал плечами.

– Теперь мы знаем, что все это не так – по крайней мере в случае с ней, но…

Они помолчали. Йоран поднял взгляд и посмотрел Майе прямо в глаза.

– Многие ведь так и числятся пропавшими. Похоже, вы нашли только жертв Педера и Ивонны. – Он отвел глаза. – Я начинаю думать, что остальных исчезнувших найти невозможно. Что люди, которых заманивают призраки, просто-напросто… дематериализуются. Не нашли того маленького мальчика, не нашли Трейси, не нашли мою жену.

Майя положила руку ему на плечо.

– Знаешь, Йоран, я ужасно рада, что ты здесь. Правда.

Когда разошлись последние гости, Оскар проводил Майю до дома. Майя зажгла свечи, набрала ванну с лавандовым маслом и наполнила два бокала шампанским. Затем разделась и забралась в пену. Оскар стоял в дверях и смотрел на нее.

– Не хочешь присоединиться? – спросила она.

Он медленно разделся, подошел к ванне и погрузился в горячую воду.

Натали медленно поднялась по лестнице обычного многоквартирного дома в Омоле и позвонила в дверь. Сердце ее ощущалось зажатой мышцей, нуждающейся в полном покое после перипетий последнего времени. Но сейчас Натали оставалось еще кое-что сделать. Именно это. Последнее дело перед тем, как она уедет домой в Гетеборг.

Женщина, которая открыла дверь, показалась ей совершенно чужой. Трудно было уловить хоть что-то знакомое в этой сильно располневшей даме.

Они долго стояли и смотрели друг на друга, и, наконец, Натали нутром почувствовала, что это та самая Юлия, которая была когда-то ее лучшей подругой. Те же высокие скулы, те же широко посаженные глаза.

– Натали? – произнесла Юлия.

– Юлия, – выговорила в ответ Натали.

Она сделала шаг вперед и крепко обняла подругу. Сначала Юлия замерла и напряглась, а потом как-то обмякла, и вдруг, как свежий ключ из-под земли, на поверхность вырвались слезы. Тяжелое дыхание переросло во всхлипывания на плече у Натали. Рыдания, от которых все тело содрогалось, словно в судороге.

Через несколько минут Юлия вытерла лицо рукавом и попыталась взять себя в руки.

– Ну, что сказать? – произнесла она.

– Да, что тут скажешь, – со вздохом согласилась Натали.

Они сели на диван в гостиной. Натали по-прежнему держала Юлию за руку.

– Представь, если бы я все понимала? – сказала Юлия. – Все это время. Чем занимаются мои мама и папа. И то, что произошло с твоими родителями, – представь, если бы я все это знала, но находилась бы слишком близко, чтобы разглядеть это по-настоящему?