Тайные желания короля - Кейт Эмерсон

– Ныне сэр Уильям Комптон, ваше величество, но по-прежнему к вашим услугам.

Его учтивость, казалось, вселила в королеву некоторую уверенность. Анна прекрасно знала, какое воздействие производило общество Комптона на большинство женщин. Затем пришло время выйти вперед и быть представленной. Анна решительно отодвинула личные переживания, связанные с Уиллом Комптоном, на задний план.

После того как королева и сопровождающие ее лица подкрепились, они вновь отправились в путь. На этот раз королева Маргарита ехала на белоснежной кобыле, присланной ей королевой Екатериной. Заранее все было устроено так, чтобы король Генрих и прибывшие с ним вельможи въехали на рыночный перекресток в центре Тоттенхэма одновременно с его сестрой, которая появится с противоположной стороны. Их тщательно подготовленное прилюдное воссоединение прошло без малейшей запинки. Затем, бок о бок, венценосные брат и сестра отправились в Лондон, до которого было около восьми миль.

Аристократы, сопровождающие короля, соперничали между собой богатством одеяний и многочисленностью свиты. В соответствии с последней модой прислуга была облачена в ливреи: королевские слуги были одеты в униформу цветов Тюдоров – зеленую с белым, а слуги брата Анны – в черно-красные ливреи с серебряными вензелями Стаффордов в качестве эмблемы. Лакеи маркиза Дорсета, как и всех прочих графов и баронов, также имели свои отличительные цвета. Они представляли собой великолепное зрелище, когда все вместе ехали верхом.

На протяжении всего пути по обочинам дороги стояли толпы людей, восторженно глазевших на блистательную процессию и приветствовавших короля и его сестру радостными возгласами. Маргарита делала остановку каждый раз, завидев какого-нибудь ребенка, желающего преподнести ей цветы, из-за чего их торжественный въезд в столицу состоялся лишь тогда, когда день близился к закату. До замка Бэйнард, где их ожидал ужин, они добрались только к шести часам. Эта трапеза ознаменовала окончание миссии, которую выполняла Анна, но весь май ей предстояло провести в пирах, турнирах и прочих придворных увеселениях. И женщина намеревалась получить удовольствие от всего этого.

Поместье Роуз, Лондон, 16 мая 1516 года

Джордж Гастингс в тот день не чувствовал особого желания принимать участие в развлечениях, но, тем не менее, изобразив на лице улыбку, принялся вместе с остальными аплодировать раскланивающимся четырем музыкантам и мальчику. Представление под названием «Четыре стихии» включало в себя как мелодию, так и танец, но Джордж был слишком занят своими мыслями, чтобы уделить внимание спектаклю.

Он твердил себе, что нужно радоваться возможности отлучиться из Лондона после проведенного там дня, поскольку пребывание при дворе он находил почти невыносимым. Да, его жена проводила ночи в его постели, но днем она, по своему обыкновению, смеялась и флиртовала с другими мужчинами, и Уилл Комптон всегда был среди них, наслаждаясь ее улыбкой. Джордж осознал, что стиснул зубы и кулаки, и заставил себя расслабиться, но сковывающее его денно и нощно внутреннее напряжение не уменьшилось ни на йоту.

Он искренне желал, чтобы герцог Букингем наконец перешел к делу. Шурин Джорджа не стал бы затягивать вечер без особой причины. Букингем никогда ничего не делал, не имея двух-трех тайных целей. А то, что в этот вечер присутствовал также отчим Джорджа, сэр Ричард Сэшеверелл, лишь усугубляло вероятность того, что герцог что-то задумал.

Наиболее правдоподобная догадка Джорджа состояла в том, что дело как-то связано с графом Нортумберлендом. Граф недавно провел двенадцать дней во Флитской тюрьме, а когда был освобожден, заплатил десять тысяч фунтов штрафа – умопомрачительную сумму – за то, что содержал больше ливрейных слуг, чем дозволялось законом. Два дня назад Нортумберленд встречался с королем в личных покоях его величества. Джордж не знал, о чем они говорили, но граф вышел оттуда с выражением облегчения на лице и немедленно отправился в свои владения на севере.

После окончания представления приглашенные на ужин джентльмены стали разъезжаться по домам, но Букингем выразил желание, чтобы Джордж и сэр Ричард задержались.

– Давайте выйдем в сад, – предложил герцог.

В отличие от комнат дома, сад давал бо́льшую уединенность, поскольку с одной стороны был отгорожен склоном, поднимающимся к церкви Св. Лоренца Паунтни. Букингем с не свойственной ему фамильярностью взял обоих гостей под руки и повел их в укромные заросли кустарника.

– Я пригласил вас, чтобы кое-что вам сообщить. В последний день, что я был при дворе, мне довелось оказаться рядом с лордом кардиналом наедине. Он высказал мысль о том, что мне следует послать за своим старшим сыном, лордом Стаффордом, чтобы тот прибыл ко двору и познакомился с королем и королевой.

– У вашей светлости только один сын, – заметил Джордж, подняв бровь.

– Именно так я и ответил кардиналу Уолси, и напомнил ему, что мальчик еще не женат и не стал отцом. А поскольку в стране свирепствует мор, я не стану рисковать его жизнью.

Сэшеверелл открыл было рот, возможно, чтобы напомнить герцогу о том, что упомянутая Букингемом эпидемия затронула, слава Богу, лишь Ноттингемшир и небольшую часть Дербишира, но Букингем снова заговорил, и ни Джордж, ни Сэшеверелл не стали его перебивать.

– Уолси ухватился за мои слова, истолковав их таким образом, что, когда Генри женится и обзаведется детьми, я не буду против его появления при дворе.

Сорвав розу, герцог яростным щелчком пальцев обезглавил ее.

– У него были какие-то предложения? – спросил Джордж.

– О да. Первой кандидаткой он назвал дочь графини Солсбери. Это был пробный шар, я так думаю. Зачем Уолси желать союза между двумя линиями королевской крови?

И снова он не дал возможности собеседникам вставить свои комментарии.

– Через минуту Уолси, словно его осенила удачная мысль, предложил, чтобы мой сын женился на дочери графа Шрусбери, Мэри Тальбот.

– Очередная хитрость? – спросил Джордж. – Шрусбери и Нортумберленд почти договорились о помолвке леди Мэри и наследника Нортумберленда, лорда Генри Перси.

– И если арест Нортумберленда подстроил именно Уолси, он, вероятно, стремится расстроить планы по объединению двух наиболее богатых людей на севере Англии.

Джордж мельком взглянул на Сэшеверелла. Они оба воевали под командованием Шрусбери в «битве шпор», и никто из них не стал бы вредить графу по собственной воле.

– Уолси спросил меня, знаю ли я, каковы его планы по поводу женитьбы его сына-наследника, – продолжал Букингем. – Я ответил, что мне об этом неизвестно, но что я уверен: граф не станет женить своего сына на ком бы то ни было, не посоветовавшись с его королевским величеством. «Но милорд, – сказал тогда Уолси, – смею вас уверить, что если бы Шрусбери был здесь, его королевское величество походатайствовал бы за вас от всей души. А если он в скором времени не появится при дворе, его величество напишет ему и велит явиться незамедлительно. Желание короля состоит в том, чтобы вы породнились. И я вам вот что скажу: если вы с этим не согласны, король сам все устроит». Сказав это, лорд кардинал оставил меня одного обдумывать его слова.