Телегония, или Эффект первого самца - Инна Балтийская

Она встала с ручки кресла и выпрямилась во весь свой немалый рост.

– А теперь слушайте, девушка, – тихо процедила она. – Вы сейчас выйдете отсюда, я лично провожу вас до выхода из студии и предупрежу охрану, чтобы никогда не пропускала вас сюда. И если вам разрешат дойти до милиции, упаси вас Бог упомянуть там мое имя. Вы меня поняли?

– Но почему? – Алена никак не понимала.

– Я хочу жить. – Тонкие губы телезвезды искривились в некотором подобии ухмылки. – А не бороться с бандитами. Так что нам не по пути.

Растерянная Алена покорно дошла до лифта. Валентина не поленилась спуститься с ней вниз и прямо при Алене предупредить охранника:

– Эту девушку больше внутрь не пускать!

Охранник записал фамилию Алены в черный список, и та, двигаясь как во сне, вышла на улицу. В ушах все звучали злые прощальные слова телезвезды: «Хочешь сдохнуть – не ищи себе компанию!»

До поездки в ЗТЗ она втайне надеялась, что все же преувеличивает опасность. Кто такой Стас? Обычный бандит, который легко справится с провинциальной девчонкой, но популярная телеведущая ему не по зубам. Но суперзвезда Валентина Маслакова боялась его, похоже, не меньше, чем сама Алена.

Он мог не запугивать Маслакову, а просто убить ее накануне поездки – поехала бы Алена. Но похоже, к встрече журналистов с мсье Дюсуаном нельзя было привлекать внимания. А гибель телезвезды до или сразу после встречи гарантированно привлекла бы внимание прессы и возможного следствия. Поэтому погибла не Валентина, а бедняга командировочный. Или это вообще был спектакль, снятый для устрашения Маслаковой? В любом случае цель была достигнута. Отказ капризной звезды лететь в Париж не привлек особого внимания. Ее тихо поменяли на другую девушку, и инцидент был исчерпан.

Стас все же не решился отправить запуганную телеведущую со спецзаданием в Париж. Не был вполне уверен в ее долгом молчании? Нет, он просто боялся расследования после смерти французского телемагната. Если там что-то было нечисто и возникло бы малейшее подозрение, интерполовские следователи сразу вышли бы на Маслакову, а уж на допросе она рассказала бы все. Незаметно устранить звезду такого уровня было нереально, а убить ее публично – опять же привлечь ненужное внимание и вдобавок усилить подозрения. А вот убрать Алену – пара пустяков. Провинциальная дурочка уехала куда-то с женихом из Москвы, ничего подозрительного в этом нет. Трупа нет, значит, жива. А что найти не могут – так кто знает этих девчонок, в какой медвежьей дыре она решила свить семейное гнездышко?

Самым печальным было то, что никто не мог или не хотел ей помочь. А между тем денег в мешочке становилось все меньше. Надо было на что-то решиться: выйти из подполья, рассчитывая на то, что ее давно перестали искать? Поехать домой, в Дубровск, или найти работу в Москве? Но ее тут же охватывал панический страх. Нет, она не может открыто ходить по городу, пока где-то рядом бродит Стас. Она должна убить Стаса – эта мысль все больше захватывала ее, казалась единственным избавлением от нескончаемого ужаса. Она слишком устала бояться.

В этот день она, как обычно, подошла к газетному киоску, и ее сердце судорожно забилось. Она увидела то, что так долго хотела найти.

Я молча смотрела на первую полосу «Московской жизни» с огромным заголовком: «Единственный свидетель». Прямо под заголовком почему-то поместили мою цветную фотографию, снятую Машей во вчерашнем кафе. Я на ней выглядела сильно помятой, толстой теткой хорошо за сорок. Руки бы поотрывала за такой снимок! Под заголовком стояло всего несколько строк про девушку, которая соблазнила знаменитого телемагната и украла его сперму, сама статья пряталась в середине газеты, но это уже не спасало положение. Мое интервью увидело свет. Если свидетельница не объявится и это громкое дело так и останется нераскрытым, надо мной будет смеяться вся Москва. Ладно, дело сделано – расслабляемся и получаем удовольствие. И, открыв разворот, пропуская огромные куски, я начала чтение своего интервью:

«Все свидетели этих событий пропали без вести. Трупов не нашли, но скорее всего участников громких дел о наследствах давно нет на этом свете. Как мы знаем, свидетелей всегда убирают, особенно в делах, где на кону стоят миллионы. Но хочется верить, что осталась в живых хотя бы девушка, соблазнившая пару лет назад телемагната мсье Дюсуана и добывшая для преступников его сперму. Я не знаю, как выглядит эта девушка и как ее зовут, но если она прочтет эту статью – пусть откликнется! Ее жизни угрожает серьезная опасность. Отзовись, незнакомка, мы сумеем тебя защитить!»

Ну что же, ставки сделаны. Платон, купивший газету по дороге в отделение, долго ругал меня за интервью, уверяя, что теперь у преступников не остается другого выхода, кроме как убрать заодно и меня. Но я считала, что, если бы захотели, давно бы убрали. Платон был уверен, что меня похитили бы, но помешала его защита, но я про себя подумала, что защитить он не смог даже себя, так что вряд ли смог бы остановить преступников. Озвучивать свои мысли я не стала, но справиться с болезненным нервным раздражением тоже была не в силах.

Этой ночью мне снова приснился кошмар. В нем Платон менялся, на глазах превращаясь в массивного серого волка. Он скалил страшную пасть и приближался ко мне, готовясь к прыжку. Я проснулась под утро, дрожа от страха, и больше не смогла уснуть. Что-то назревало вокруг меня, что-то страшное, и я словно всей кожей ощущала, как сгущаются тучи. Я не понимала, что меня так угнетает, но это точно не было связано с дурацким интервью.

С Вадимом мы столкнулись уже в отделении. Увидев в моих руках газету, он изменился в лице, буквально навис надо мной и тоже начал читать статью. В отличие от меня, читал он очень внимательно, чуть ли не водил пальцами по строчкам. Через некоторое время он чуть слышно вздохнул и отошел в сторону, извинившись:

– Боялся, что все-таки Тамара тиснула туда мою фамилию или фотографию. Она обещала, что этого не сделает, но много ли стоит честное слово красавицы? А вот же, выполнила обещание. Какая девушка, однако! Просто сказка…

Майор Федотов, назначенный и. о. начальника УВД, с утра собрал планерку, долго распинался о срочной необходимости поймать торговцев органами и предателя среди своих, после чего снова уехал в управление. А я решила найти Тамару и узнать, не обратилась ли в редакцию «Московской жизни» наша свидетельница.

Как всегда, меня сопровождали Платон и Вадим. Платон теперь не отходил на меня дальше чем на шаг, терся рядом и все старался незаметно коснуться пальцами моей руки. Я с грустью косилась на сияющего парня. Вот и забыл он свою пропавшую невесту, свои страдания, и даже то, что его хотели подставить, вроде не портит его незамутненной радости. Но зачем я-то согласилась? Я не люблю его, сейчас я понимала это совершенно отчетливо. Я не хочу связывать свою жизнь, пусть даже короткий ее отрезок, с этим мальчиком. А то, что было вчера, явно не останется эпизодом без продолжения. То есть если вчера, засыпая, я думала о том, что это было прекрасно, но неповторимо, то сейчас, глядя во влюбленные глаза Платона, понимала, что он считает иначе.