Микстура для терминатора - Наталья Александрова

В нижнем ящике кухонного стола я нашла у Кирилла кучу всякихинструментов и принялась за работу. Как я уже говорила, окна кухни Кириллавыходили в глухой колодец, превращенный жильцами в коллективную помойку. Ну даладно, сначала вылезу, потом посмотрим, что делать дальше.

С чертовыми винтами я провозилась гораздо дольше, чемрассчитывала, но после первых двух дело пошло быстрее. Я до крови ободралакостяшки пальцев, сломала ноготь, но все же добилась своего. Подумаешь, какаясложность! Я вас умоляю, не смешите мои тапочки, как говорит герой моей любимойтелепередачи. Потом я спрыгнула во двор. Бр-р! Чего только не напихали сюдабессовестные жильцы за долгие годы! Старые пружинные матрасы, какие-то ватникии рваные халаты, поломанные куклы и этажерки, был даже патефон с разбитымипластинками. Слава Богу, пищевые отходы мне под ноги не попались, все-таки былиу людей остатки совести.

Я прикрыла окно снаружи и огляделась, никакого выхода изэтого тупичка, как я знала раньше, не имелось, однако в него выходили окна нетолько квартиры Кирилла. Одно окно было аккуратно занавешено изнутри портьерой,подойдя, я заглянула в оставшуюся между занавесками щелку и увидела семью заобеденным столом. Там была девчушка Аськиного возраста, и пугать ее мне незахотелось. На следующем окне шторы тоже были задернуты не плотно, и, еще незаглядывая туда, я услышала вопль: «Убирайся к ней, раз она тебе так нужна!» Вкомнате здоровенная бабища в халате поверх ночной рубашки, хотя на дворе былбелый день, рыдала в полотенце, а у ног ее ползал хиленький мужичонка иповторял в ее коленки, выше он не доставал: «Ты же знаешь, что я без тебя житьне могу!». Вся сцена игралась на постоянном накале страстей, и репликиповторялись по несколько раз на бис. Поскольку я оказалась единственнойзрительницей этого потрясающего спектакля, то уже подняла было руки, чтобызахлопать, но вовремя опомнилась. Если я сейчас сделаю попытку влезть в окноэтой милой семейной пары, то мужичка просто убьют, да и мне достанется. Мнестало жалко незадачливого героя-любовника, да и себя заодно, поэтому япередвинулась к последнему окну. Это было совсем без занавесок, и была виднапустая голая комната, освещенная лампочкой без абажура. Посреди комнаты насамодельном табурете сидел небритый мужик в майке и рваных тренировочныхштанах. Перед ним на полу стояла полупустая бутылка водки, и он смотрел в уголтаким тяжелым взглядом, что мне страшно было даже подумать, что ему таммерещится.

Я решила, что этому я совсем не помешаю, он меня, скореевсего, просто не заметит. Ощупав окно, я поняла, что оно не заперто — этомуалкашу было не до таких мелочей. Я тихонько надавила на створку, и онаотворилась. Взобраться на подоконник снаружи оказалось намного труднее, чемизнутри, — пришлось подтащить к окну старую тумбочку, благо подручного материалаво дворике валялось более чем достаточно. Я вскарабкалась на подоконник и какможно тише спрыгнула на пол. Хозяин комнаты в это время решал труднейшуюпроблему — допивать сейчас или оставить на вечер, мне казалось, что я слышускрип его мозгов, не привыкших к такому усилию. Очень медленно, на цыпочках,вдоль стеночки, я начала двигаться к двери. Очевидно, к хозяину внутрь все жепроникали посторонние звуки, потому что он перевел свой тяжелый взгляд на меня.Я постаралась придать своему лицу потусторонний вид и продолжала движение. Нетменя совсем, призрак я, фантом, плод его больного воображения! Очевидно, алкаштак меня и воспринял, потому что потерял ко мне всякий интерес, и я спокойновышла из комнаты. Коридор был узкий, длинный и страшно захламленный. Прикинув,в какой стороне должен был выход, я двинулась наугад, лавируя между старымишкафами, сосланными на покой комодами и коробками с неопределенным барахлом.Через некоторое время навстречу мне попалась тетка средних лет, в бигудях ицветастом халате, с кастрюлей горячего супа в руках. Увидев меня, она чуть невыронила кастрюлю и заорала:

— Опять к Ваське всякая шваль ходит! В коридоре былотемно, и тетка меня не разглядела, поэтому я не обиделась и любезно сказала:

— Спокойно, тетя, скажите, где выход, и я ухожу.

— Да ты, может, сперла у него чего!

— Да что у него красть-то? — изумилась я.

— И то верно, — мирно согласилась тетка и сказала,где выход.

Оказалось, я шла совершенно не в ту сторону. Вот так всегда,с ориентацией у меня плохо, могу в трех соснах заблудиться. На следующем виткелабиринта.., простите коридора, на меня сверху свалился огромный кот. Весил онне меньше десяти килограммов. Кот не имел в виду плохого, просто иначе ему былоне слезть со шкафа, вот он и поджидал одиноких прохожих. От удара котом плечозаломило. Вот раскормили всей квартирой, а еще жалуются, что плохо живут!

Наконец обнаружился выход из этих катакомб, и, едвасправившись с бесчисленными замками, я вывалилась наружу. Я оказалась совсем надругой улице, не на Зверинской, но эта часть Петроградской стороны тем ихороша, что, где бы вы ни находились, вы всегда увидите шпиль Петропавловскойкрепости, и я быстро пошла в нужном направлении. Настроение у меня былодовольно боевое. Я вспомнила все, весь этот несчастный пропавший день, у менятеперь есть Кирилл, сейчас надо только поймать этого крысеныша Карамазова, апотом можно будет привезти Аську из ссылки, и все будет прекрасно.

По узкому деревянному мостику я перешла речку Кронверку иоказалась на территории крепости. Я торопливо шла вдоль крепостной стены к томуместу, где мерзавец Карамазов гнусным голосом назначил встречу Кириллу. Стена вэтом месте невысокая, особенно с внутренней стороны крепости, и я, подойдя кместу встречи, легко поднялась на нее и взглянула вниз. Там, под самой стеной,на узком пляже стояли два человека. Один из них был Кирилл, а второй —естественно Карамазов. Его палочка валялась рядом, а он держал в руке пистолети направлял его на Кирилла. При этом видно было, что у них идет весьмаоживленный разговор. Они были от меня достаточно далеко, поэтому я сталакрасться ближе, прячась за стеной. Я поняла, что если я хочу помочь Кириллу, тодолжна сделать это именно сейчас.

Я огляделась вокруг в поисках чего-нибудь, что можно былобы, хотя бы с натяжкой, считать орудием нападения. Единственный предмет,попавшийся мне на глаза, была какая-то доска, прислоненная к стене с моейстороны. При ближайшем рассмотрении доска оказалась старой, выброшенной заненадобностью вывеской с надписью «Место сбора экскурсий». Надпись роли неиграла, а доска была большая и довольно увесистая. Я взяла ее поудобнее ивлезла обратно на стену. Теперь я ясно слышала всю беседу.

— Ты не выстрелишь, — говорил Кирилл тихимголосом, — ты побоишься. Человека без сознания, связанного — это ты смог,а чтобы прямо в глаза смотреть, это ни за что.

— Давай брошку, щенок!

— А у меня ее нет, она спрятана в надежном месте!

— Почему ты ее не принес?

— Передумал! — Кирилл усмехнулся.

Зачем он его провоцирует? Этот ненормальный Карамазов ведьможет выстрелить! Если я сейчас закричу, Карамазов со страху тоже можетвыстрелить, вон как близко он стоит к Кириллу. Но неужели Кирилл ничего неможет сделать, ведь он такой ловкий и сильный! Я посмотрела еще немного ипоняла что Кирилл все делает нарочно, нарочно заговаривает Карамазову зубы,чтобы тот побольше наболтал.