Живые факелы - Алексей Макеев

– Интересно первому узнать, какие скелеты хранятся в шкафу у этого субчика? – прищурившись, спросил полковник.

Уриевский не ответил.

– Ну хорошо. Коли есть желание, присутствуй. Только молча, понял?

– Так точно! – отчеканил капитан и удалился.

– На вашем месте я бы сменил тактику поведения. В том положении, в котором находитесь вы, неразумно молчать. Каждому школьнику известно, что чистосердечное признание смягчает наказание. А вам смягчающие обстоятельства ой как понадобятся. Шутка ли, смерть полусотни российских граждан!

Агенты находились в комнате для допросов, наблюдая за тем, как полковник Матюшин беседует с Дубовиковым. Он решил вести допрос лично, не доверяя столь важную миссию кому-либо из подчиненных. Ученый сидел на неудобном стуле, ножка которого то и дело подворачивалась, грозя сбросить седока на цементный пол. Взгляд его был направлен в противоположную стену. Смотреть на полковника он не хотел и вступать в беседу тоже явно не собирался. Однако это обстоятельство, казалось, ничуть не смущало стража порядка. Выдержав паузу, Матюшин продолжил:

– Ваши научные изыскания уже перенаправлены в московский институт биохимии. Над их расшифровкой работают лучшие умы столицы. Выяснить, в чем состоят ваши исследования, всего лишь вопрос времени. Будьте же благоразумны. Как только мы получим результат, вы потеряете возможность воспользоваться формулировкой «чистосердечное признание».

Дубовиков даже глазом не повел. Дэн вздохнул. Маша поежилась. Уриевский тихо выругался. А Матюшин продолжал:

– Что вы знаете о существовании особого вида микроорганизмов, обнаруженных в Мариевском озере? Каким образом эти животные попали туда? Вы изучали влияние жидкости, выделяемой самками, на жизнедеятельность человеческого организма?

Ученый слегка сдвинулся с места. От его движения стул опасно накренился. Он выровнял тело, пытаясь сохранить равновесие. Все присутствующие наблюдали за его манипуляциями. Все, кроме Маши. Она пристально вглядывалась в лицо ученого, пытаясь поймать его взгляд. Заметив, что тот украдкой взглянул на часы на руке Матюшина, лежащей на столе перед задержанным, Маша резко хлопнула в ладоши. Все, кто находился в комнате, непроизвольно вскинули головы в ее сторону. И ученый в том числе. Они смотрели друг на друга не больше секунды, но Маше и этого оказалось достаточно. Резко встав со стула, она направилась в сторону Дубовикова.

– Что случилось? – повернув голову в ее сторону, спросил Матюшин.

– Не могли бы вы снять с него ботинок? – попросила Маша Уриевского.

– Ботинок? Зачем вам это нужно?

– Хочу кое-что проверить, – спокойно ответила Маша.

– Вы не имеете права! – вдруг громко воскликнул Дубовиков. – Это нарушение свободы личности!

– Ага, значит, голос вам все же повинуется, – удовлетворенно произнес Дэн.

Не ожидая объяснений напарницы, он подошел к Дубовикову и ловким движением освободил его ногу и от ботинка, и от носка. Приподняв штанину брюк, он увидел то, о чем догадалась Маша. Начиная от лодыжки, кожа на ноге была слегка припухшая, но на ощупь оставалась довольно твердой. Переведя взгляд на Машу, Дэн утвердительно кивнул, давая понять, что отдает инициативу в ее руки. Тогда Маша, пристально глядя в глаза Дубовикову, спросила:

– Когда вы заразили себя болезнетворными организмами?

– Ничего подобного я не делал, и вообще, я буду говорить только в присутствии прессы, – повторил свое требование Дубовиков, но на этот раз фраза прозвучала не так убедительно.

– Вам удалось найти противоядие, не так ли? – снова спросила Маша. – У вас на лодыжке несколько проколов. Это следы многократных инъекций. Для чего вы кололи себе некий препарат, если не с целью выяснить его действие на яд, образующийся от преобразования жидкости, выделяемой самками «темориды»?

– Вы несете чушь! Я просто пытался избавиться от небольших отеков на ногах, – упорствовал ученый.

– Вот как? Значит, если мы осмотрим мягкие ткани под ногтевыми пластинами у вас на ногах, то не обнаружим там многочисленных проходов, образованных в момент внедрения в ваш организм реликтовых рачков из озера Мариевское? И к созданию антидота от этой страшной болезни, унесшей жизни стольких людей, вы не имеете никакого отношения? Жаль, – проговорила Маша, отходя от стола.

Дубовиков низко опустил голову. Было понятно, что он находится перед дилеммой: либо начать говорить, либо продолжать молчать. Чтобы ученый сделал нужный собравшимся выбор, оставалось всего лишь немного его дожать. В комнате повисла гнетущая тишина. И полицейские, и агенты усиленно искали способ заставить Дубовикова говорить. Вдруг в полнейшей тишине прозвучал голос Дэна:

– «Ad patres. Aliis inserviendo consumor». К праотцам вы не отправились. Как насчет того, чтобы служить другим? Ведь эту фразу вы написали не от скуки. Вы записали это тогда, когда приняли решение заразить себя новым вирусом, зная, что можете умереть, если ваше противоядие не сработает. Но вы все же пошли на риск, надеясь лишь на удачу. Ведь вы сделали это для того, чтобы помочь людям. Так помогите же им, черт вас подери!

Последние слова Дэна прозвучали как выстрел. Уриевский и Матюшин, не понимая, что происходит, переводили взгляд с одного агента на другого. Те стояли по обе стороны от ученого, слегка подавшись вперед, и ждали ответа. Спустя какое-то время, показавшееся агентам вечностью, Дубовиков поднял голову и заговорил:

– Да, я сделал это! Я приехал в Дыбнинск два года назад и стал изучать воды Мариевского озера и его обитателей. И вот чуть меньше двух недель назад я обнаружил в донном планктоне нечто необычное. Произведя лабораторные исследования, я понял, что имею дело с неизвестным доселе представителем озерного гидробионта. Возможности моей лаборатории ограниченны, но я воспользовался давними связями и произвел ряд анализов, которые дали положительный результат. В моем распоряжении оказался новый вид редчайших реликтовых организмов, мутировавший под воздействием природной среды. Я понимал, что мое открытие произведет фурор в научных кругах. Обнародовать свое открытие я не спешил. Мне не хотелось повторять прошлые ошибки. Тогда, будучи неискушенным юнцом, я выпустил из рук свое открытие. Его присвоили другие люди. Я не намерен был позволить сделать это второй раз.

– В тот раз вы действовали незаконно. У вас не было разрешения на проведение испытаний на людях, – напомнил Матюшин.

– Это ложь! Я не сделал ничего противозаконного. Меня просто подставили. Развели, как кутька! – с вызовом глядя на полковника, произнес Дубовиков.

– Почему же вы не опровергли обвинения? Почему предпочли бежать? – спросила Маша.

Дубовиков посмотрел на нее сочувствующим взглядом:

– Вижу, вы еще не потеряли способность верить в справедливость? Вам ли, законникам, не знать, как работает наша система? Да меня бы и слушать не стали! Им нужен был козел отпущения. На эту роль выбрали меня.