На рубеже веков. Очерки истории русской психологии конца XIX — начала ХХ века - Елена Александровна Будилова

болезни Корсаков рассматривал как болезненные расстройства личности, что было связано с представлением о психической деятельности как о личностном процессе. «Психическая деятельность есть беспрерывное изменение в личности (и именно во всей личности — так как представить себе психический процесс в отдельной какой-нибудь части психики без участия всей личности в ее совокупности, я не могу)» (там же, с 66–67). В трактовке психической деятельности как процесса С. С. Корсаков близок психологическим взглядам И. М. Сеченова. Отсюда следует вывод Корсакова: то, что человек называет своим Я, и то, что мы называем личностью, изменяется под влиянием как внутренних, так и внешних причин.

По мере развития психиатрии к врачам стали обращаться и люди, которые остро испытывали трудности в общении с другими людьми, в совместной работе с ними, в семейных отношениях. Это были вопросы социальной адаптации людей, отличающихся личными качествами, заставлявшими думать о том, что они страдают психическим заболеванием. Врачи вводили понятие уживаемости. Возникала необходимость изучения области пограничных состояний между здоровьем и болезнью, и такие социально-психологические характеристики, как отношения с людьми, поведение в общественных группах, общение, оказались наиболее существенными для разграничения болезненных процессов и особенностей структуры личности.

С. С. Корсаков, В. X. Кандинский, И. М. Балинский в учении о личности, которое они ограничивали психологическими характеристиками, вводили понятие психопатии и отличали ее от психических заболеваний. Такое разделение имело существенное значение для определения поведения психопатов, их социально-психологического облика, речь шла об условиях их адаптации, но не об их лечении.

B. X. Кандинский характеризовал психопатов как непостоянных, неустойчивых, дисгармоничных личностей. Подобные черты составляют особенности личности, а не ее временные состояния, не психогенные реакции.

C. С. Корсаков писал, что, в отличие от психических заболеваний, которые имеют свое начало, развитие и тот или иной конец, при психопатии вся жизнь — болезнь, она отмечена непропорциональными реакциями на внешние стимулы. Корсаков, Кандинский и другие психиатры признавали психопатии прирожденными аномалиями психики, следовательно, в личности они усматривали врожденные черты. «Это состояние, — писал В. X. Кандинский о психопатиях, — относится к сумасшествию от случайных причин совершенно так же, как телесные уродства с пороками физического развития относятся к случайно приобретенным физическим болезням». Психопатическое состояние определяется тем, что «весь строй душевной жизни. характеризуется непостоянством, изменчивостью, неустойчивостью, отсутствием внутреннего равновесия, дисгармонией своих отдельных сторон» (Кандинский, 1890, с. 94, 102).

При изучении психопатий психиатрия неизбежно скрещивалась с социальной психологией, выясняя поведение психопатов в малых и больших группах: в семье, среди окружающих их близких людей, в трудовых коллективах, в тех общностях, к которым они принадлежали.

В 1904 г. П. Г. Ганнушкин, работавший в психиатрической клинике Московского университета, начал читать курс «Учение о патологических характерах», которым положил начало разработке малой психиатрии, как стали называть учение о психопатиях и неврозах.

Как клиницист Ганнушкин воспринял лучшие традиции корсаковской школы — связь научных исследований с запросами практики и интерес к задачам организации психиатрической помощи. Обращенные к психопатиям, эти традиции приводили к вопросам социальной психологии и, в частности, к вопросам социально-психологического климата. Врачебная деятельность Ганнушкина началась в клинической амбулатории, где он встречался с больными, остающимися вне стен психиатрического стационара, и здесь из общения с этими больными родились его мысли о психопатиях.

В 1908 г. уже известный тогда врач-психиатр П. Б. Ганнушкин опубликовал статью «Постановка вопроса о границах душевного здоровья» (Ганнушкин, 1908), в которой говорил о том, что наблюдаются личности, резко отличающиеся и от нормальных людей, и от душевнобольных. Их отличие бросается в глаза, но обыкновенно они остаются в условиях обычной жизни, принимают в ней посильное участие и являются известным социальным фактором, который всегда необходимо учитывать. Ганнушкин писал: «Психопатическими называются личности, с юности, с момента сформирования представляющие ряд особенностей, которые отличают их от так называемых нормальных людей и мешают им безболезненно для себя и для других приспособляться к окружающей среде. Присущие им патологические свойства представляют собой постоянные, врожденные свойства личности, которые хотя и могут в течение жизни усиливаться или развиваться в определенном направлении, однако обычно не подвергаются сколько-нибудь резким изменениям» (там же, с. 121).

Согласно Ганнушкину, психопатия как врожденная аномалия личности, выражающаяся в дисгармоничности и неуравновешенности психики, обусловливает плохую социальную приспособляемость человека, что прежде всего нарушает его общение с другими людьми и приводит к конфликтам. Забота врачей-психиатров заключается в том, чтобы ослабить конфликты, возникающие при психопатиях, с одной стороны, а с другой — отличать их от других психопатических форм поведения. Речь шла о лечении в одних случаях и о перевоспитании — в других, т. е. о применении методов социального и педагогического воздействия. Однако и в тех, и в других случаях первая необходимость была в помощи при налаживании общения с людьми.

Различение психопатий и социально обусловленных психопатических форм поведения подводило к трудной проблеме врожденного и приобретенного в ее соотнесении с проблемой биологического и социального у человека, поскольку это были все же нетождественные проблемы. Проблемы, о которых идет речь, в то время лишь возникали и перед психологами, и перед психиатрами, к решению их обе области знания совместно подошли в наши дни.

В отношении пограничных состояний Ганнушкиным были предложены два пути их изучения — от болезни к здоровью и от здоровья к болезни. Первый путь — изучение личности в пределах клинического опыта. Второй — выход за его пределы, что предполагало изучение личности в ее обычных условиях жизни и деятельности, а значит, в социальных условиях.

Клиника малой психиатрии, или пограничных состояний, получила в трудах психиатров свои права.

Передовые русские психиатры как важное условие лечения вводили взаимоотношение врача и больного, их общение расценивалось как лечебный фактор. В «Курсе психиатрии» С. С. Корсаков высказывал свои соображения об общении врача с больным: со стороны врача это внимание к форме общения — без лишних слов, без назойливости в расспросах, без приторной ласковости, терпение, ободрение больного, серьезное отношение и живой интерес к тому, что говорит больной. Корсаков подчеркивал значение разговора с больным, контакта с ним для установления диагноза.

Зарождение социальной психологии привлекло внимание русских психиатров к проблеме массовых психических заболеваний, психических эпидемий. Этой проблеме были посвящены работы психиатров В. X. Кандинского, А. А. Токарского, Н. В. Краинского, П. И. Якобия, С. И. Мицкевича и др. (см.: Краинский, 1900; Токарский, 1890, 1893; Якобий, 1908). Описание такого рода явлений мы встречаем у этнографов и путешественников (см. литературу в кн.: Мицкевич, 1929).

Под психическими эпидемиями психиатры понимали массовые психические заболевания или распространение у известного числа людей одной идеи, обусловливающей одинаковые их действия. Кандинский писал: «Душевная зараза от одного человека передается к другому, к третьему, воспроизводится здесь и из этих вторичных фокусов заражения распространяется с новою силою далее, захватывая все большую и большую массу людей, до тех