Перед изгнанием. 1887-1919 - Феликс Феликсович Юсупов

и не менее как к тому, чтобы, приняв в себя божественный глагол, слиться с Христом и достигнуть небесного единства с помощью самых демонических страстей. Чудовищная путаница языческих пережитков и примитивных суеверий. Ночные собрания объединяют верных в избе или на поляне, где горят сотни свечей. Эти «радения» имеют целью возбудить религиозный экстаз одновременно с эротическим исступлением. После молитв, гимнов и славословий начинается кружение, ритм которого ускоряется до неистового вращения. Состояние кружения необходимо для «божественного влияния», глава танца бичует тех, кто слабеет. Наконец, все в экстазе и конвульсиях катаются по земле, и «радение» кончается чудовищной оргией. Но тот, кто одержим «Духом», не принадлежит себе: это Дух действует в нем и несет ответственность за грехи, совершенные под его воздействием.

Распутин был особенно одарен для принятия «божественного духа». Он выстроил на своем дворе здание без окон под видом бани-парилки, где проводил тайные собрания – несомненно, род радений – и занимался мистическим садизмом.

После доноса священника он покинул свою деревню. Ему было тогда 33 года. Он ушел пешком, как паломник, и посетил важнейшие монастыри Сибири и России, используя, чтобы завоевать репутацию святого, даже свои чудовищные проступки, которые он сопровождал ужасным и показным покаянием. Он ограничивал себя, подобно факирам, чтобы развить волю и магнетизм взгляда. В монастырях он изучал священные книги. При недостатке начального образования его изумительная память позволяла ему заучивать тексты, которые он не мог усвоить. Они послужили ему не только среди простых людей, но и среди образованных, и даже перед самой императрицей, получившей в Оксфорде степень доктора философии.

В Петербурге его принял в Александро-Невской лавре преподобный о. Иоанн Кронштадтский, которого он поразил простосердечием, поверивший, что в этом молодом сибиряке есть «искра Божия».

Это первое посещение столицы открыло хитрому и бессовестному крестьянину новые горизонты. Он вернулся в родную деревню с новыми амбициями и тугим кошельком. Сначала водился он с низшим клиром, более или менее просвещенным, но постепенно добился расположения священников и игумнов, которые, в свою очередь, признали его «отмеченным Божьей печатью».

Тем временем дьявол ничего не упускал. В Царицыне он лишил девственности монахиню под предлогом увещевания ее. В Казани его видели выходящим из дома терпимости и толкавшим перед собой голую девку, которую он стегал поясом. В Тобольске он соблазнил набожную жену инженера и так свел ее с ума, что она повсюду кричала о своей любви и гордилась своим позором. Неважно! Разве хлыстам не все позволено? И, состоя с ним в интимной близости, не должна ли она снискать милость Божию?

Его репутация святого росла с каждым днем. Толпа опускается на колени при его появлении: «Наш Христос! Наш Спаситель! Молись за нас, бедных грешников! Бог тебя услышит!» А он: «Именем Отца, и Сына, и Святого Духа, благословляю вас, братья мои. Веруйте! Христос скоро вернется. Терпите и помните о его страданиях! Из любви к Нему умерщвляйте вашу плоть!..»

Таков был человек, которого в 1906 году молодой миссионер-монах, впоследствии епископ, образованный, но по-детски наивный, представил архимандриту Феофану, ректору Петербургской Духовной Академии и духовнику царицы. И этот очень честный и верующий человек стал покровительствовать ему в столичных религиозных кругах[139].

Сибирский пророк быстро покорил часть петербургского общества, увлекавшуюся оккультизмом и некроманией. Две черногорские великие княжны были среди первых и самых ревностных обожателей «Божьего человека». Они уже в 1900 году провели мага Филиппа к русскому двору, они же представили Распутина императору и императрице. Рекомендация архимандрита Феофана развеяла последние сомнения царской четы.

«Григорий Ефимович прост. Вашим Величествам полезно его послушать, и его устами говорит русская земля. Я знаю все, в чем его упрекают. Я знаю его грехи: они бесчисленны и отвратительны, но в нем такая сила раскаяния и такая наивная вера в небесное милосердие, что я почти уверен в его вечном спасении. После каждого покаяния он чист, как младенец в купели. Бог явно отмечает его своим расположением».

При большой проницательности и хитрости Распутин не стал отказываться от крестьянской одежды: «Это мужик в больших сапогах входит во дворец и топчет паркет», – говорил он сам о себе. Его влияние на государя и государыню было основано не на лести. Далеко нет. Он говорил с ними грубо, со смелой и в то же время тривиальной фамильярностью – «голосом русской земли». Морис Палеолог, тогда французский посланник в Санкт-Петербурге, говорит, что спросил у одной дамы, испытывает ли она обаяние «старца». Она ответила: «Я?.. Вовсе нет…Физически он мне противен, у него грязные руки, черные ногти, запущенная борода. Фу!.. Я должна признаться, тем не менее, что он меня забавляет. У него необыкновенная фантазия и остроумие. Он часто бывает очень красноречив; у него дар рассказчика и глубокое чувство тайны… Он поочередно фамильярен, насмешлив, гневен, игрив, абсурден, поэтичен. При этом никакой позы. Напротив, неслыханная беззастенчивость, ошеломляющий цинизм…»[140]

Анна Вырубова, фрейлина и доверенная подруга царицы быстро стала другом и союзником Распутина. Я уже говорил об этой Анне Танеевой, такой непривлекательной на вид, одной из моих подруг в детстве. Став в 1903 году фрейлиной императрицы, она четыре года спустя вышла замуж за морского офицера Вырубова. Свадьба праздновалась с необыкновенной пышностью в церкви Большого Царскосельского дворца, и императрица была свидетельницей невесты. За несколько дней до церемонии государыня настояла, чтобы Анна увиделась с Распутиным. Благословляя ее, Распутин сказал: «Твой брак будет недолог, и ты не будешь счастлива».

Предсказание сбылось.

Молодая пара поселилась в Царском Селе, на вилле, соседствовавшей с Александровским дворцом. Вырубов, вернувшись однажды домой, нашел дверь запертой и узнал, что императрица и Распутин у его жены. Он ждал их отъезда, чтобы попасть на виллу, и затем устроил жене ужасную сцену, поскольку формально запретил ей принимать «старца». Говорят, он даже ее побил. Анна убежала и спряталась у императрицы, умоляя защитить от мужа, который, по ее словам, хотел ее убить. Тут же было объявлено о разводе.

Этот скандал, наделавший много шума из-за замешанных в нем персон, привел к гибельным последствиям. Императрица поддержала свою протеже, а Распутин воспользовался ею, чтобы полностью поработить Анну, ставшую послушным инструментом в его руках.

Вырубова не была достойна дружбы императрицы. Несомненно, ее привязанность, искренняя или нет, была далека от бескорыстия. Это привязанность лица низшего и раболепного к беспокойной и болезненной государыне, которую она старалась изолировать, возбуждая подозрительность ко всем окружавшим ее. Близость к императрице уже создавала Анне Танеевой привилегированное положение, но появление Распутина открыло ей новые горизонты. Она, конечно, была слишком