Моя Лоботомия - Чарльз Флеминг, Говард Далли

рождения. Еще более двух лет пройдет, прежде чем я снова окажусь на улице.

На этот раз, Я был более зрелым, менее испуганным. В первый раз это было похоже на “Пролетая над гнездом кукушки”. Теперь это больше напоминало “Флот Макхейла”.

Теперь у меня были привилегии на территории. Здесь были деревья, газоны и скамейки. Если вы не совершали неприятностей, не пытались навредить кому-то или навредить себе, вы могли свободно перемещаться. Это было похоже на то, как в детстве, когда я ходил вдоль железнодорожных путей или катался на велосипеде в горы.

Здесь даже был автобус, который можно было взять с западного кампуса, где я находился, на восточный кампус. Там находились действительно сумасшедшие люди. Поездка на автобусе занимала, наверное, больше одной мили, и это было похоже на нахождение в другом мире. Вы могли ездить на этом автобусе и гулять по восточному кампусу, чувствуя себя в другом городе.

Я проводил много времени, бродя по территории Агньюс в одиночестве. Возможно, я бы никогда не попадал в неприятности, если бы не всегда было одно но…

Но вы встречали ребят во время еды. Вы встречали ребят в дневных комнатах. Большинство из них были людьми, которых вы не хотели знать. Но я завел пару друзей. Я познакомился с парнем по имени Стив Алпер.

Стив был отправлен в Агньюс из-за проблем с поведением. Он был худым и на фут ниже меня, и он был готов идти на мои уловки, что было очень круто. Как всегда, мне нужен был партнер. Мне нужен был фронтмен. Как и в случае с великим ограблением вокзала, я всегда хотел, чтобы рядом был кто-то, кто, если что-то пойдет не так, попадет в ловушку, а затем не станет меня сдавать. Во время моего второго пребывания в Агньюс, это был Стив.

Мы начали замышлять несколько афер.

Люди в Агньюс раздавали табак и бумажки для самокруток тем, кто их хотел. Но большинство парней ненавидели самокрутки. Они бы заплатили много за настоящие сигареты. Если у них не было привилегий по доступу в кантину и никто не навещал их, принося им вещи, у них не было возможности достать настоящие сигареты. У Стива и меня был доступ в кантину, но у нас не было реальных денег.

Так что мы придумали аферу, чтобы получить деньги и настоящие сигареты.

Сначала мы шли в кантину и покупали пачку сигарет. Мы аккуратно открывали ее и вынимали все сигареты. Мы наполняли пачку двадцатью самокрутками и запечатывали ее так, чтобы она выглядела совершенно новой. Затем мы продавали эту пачку, как новую, другому пациенту.

Если покупатель сигарет был достаточно сумасшедшим, он мог не заметить разницы. Если он был просто немного сумасшедшим, он мог подумать: “Эй, что за бардак с этими сигаретами?“. Если он был нормальным, он мог понять, что что-то не так. Так что он, вероятно, отнес бы сигареты в кантину и сказал: “Эй! Это же самокрутки!” Обычно работник кантины просто давал ему другую пачку — настоящих сигарет.

Иногда мы сами делали это вместо того, чтобы продавать сигареты. Это работало так хорошо, что через некоторое время мы просто наполняли пачку бумагой и табаком. Мы говорили парню в кантине, что на заводе, возможно, произошла ошибка.

Мне казалось это смешным. Было такое ощущение, что эти люди не думали, что мы достаточно умны или хитры, чтобы придумать какие-то аферы. Мы были в психушке. Насколько умными мы могли быть? Так что у них не было никакой защиты от этих маленьких схем.

На палате были алкоголики, и у некоторых из них были способы ускользнуть, купить спиртное и пронести его обратно. Некоторые парни пили. Некоторые парни продавали алкоголь. Но поскольку это были 1960-е годы, многие люди интересовались наркотиками тоже. Некоторые парни продавали наркотики. Некоторые просто раздавали их. Один раз мне подарили кислоту. У меня был плохой трип. Позже я принял “оранжевое солнце”, которое мне дали, и это было нормально.

Поскольку люди интересовались наркотиками, были способы заработать на них. Я и мой друг придумали, как мы можем продавать марихуану некоторым молодым девушкам в Агньюс. Только это не была марихуана. Где парням вроде нас достать марихуану? Это были просто травяные срезы с газона. Мы брали немного этого, сушили его, сворачивали в сигаретную бумагу и продавали. Мы брали один доллар за косяк. Эти девушки возвращались и рассказывали нам о своем замечательном опыте. Они хотели больше. Итак, я и Стив поддерживали их интерес. Мы говорили: “Ну, мы можем достать еще, но это займет пару дней. И это будет стоить вам столько-то”. Затем мы сушили еще немного травы.

Намного больше, чем наркотиками или алкоголем, я интересовался сексом. Как и в Ранчо Линда, в Агньюс было много секса.

Общежития были разделены на мальчиков и девочек, мужчин и женщин. Время приема пищи также было разделено. Но классы были смешанными, как и территория. Так что вы могли встретить девушек. Вы видели их в классе и разговаривали с ними после. Или вы видели их в кантине, или сидя на скамейке, и могли завести разговор.

Заставить их остаться наедине было немного сложнее. Но это было не невозможно. Когда я проявлял интерес к девушке и знал, что она тоже интересуется мной, я спускался в кантину. Там был платный телефон. Я звонил в приемную и говорил: “Такой-то ждет посетителя”. Затем я клал трубку, прежде чем они могли спросить, кто такой посетитель, и отправлялся в коридор, чтобы перехватить девушку, прежде чем она добралась до приемной. И у нее действительно был посетитель — я!

Чтобы быть наедине, можно было прогуляться по территории. Вы могли сесть на автобус и переехать на Восточную сторону. Там пациенты были настолько сумасшедшими, что вы могли делать почти все, и никто не обращал внимания.

Спустя некоторое время я выяснил, какие ванные комнаты никогда не использовались. Были такие, в которые никто никогда не заходил. Вот туда я и водил своих девушек. Обычно, потому что времени было мало и не было места для лежания, мы не занимались сексом. Мы просто резвились.

Иногда, однако, у меня случался настоящий секс, как это было с женщиной по имени Эллен. Она была старше меня, вероятно, ей было около тридцати, и она была так же увлечена сексом, как и я. Мы вместе садились на автобус в Агньюс и ехали на Восточную сторону, где нас не узнавали в лицо.