Сварог. Рыцарь из ниоткуда - Александр Бушков

– Слушайте, вы серьезно?

– Да черт его знает, – сказал капитан Зо. –Понятия не имею. Пытаюсь помочь вам определиться в здешней жизни и найти себя.По-моему, там, за облаками, чертовски скучно, вот и Борн того же мнения.

– И все равно меня что-то не тянет в короли, – сказалСварог.

– И правильно, – поддержал побагровевший и повеселевшийбоцман Блай. – Торчишь себе на троне, как дурак, а каждый герцог спит ивидит, как бы тебя прирезать. А там, где герцогов приструнили и срыли фамильныеукрепления, другие напасти – парламенты созывай хоть для видимости, ломайголову над большой политикой, фаворитки из казны гребут, склоки на каждом шагу.В море лучше. Там тебя в спину ну никак не зарежут.

– Уверен? – иронически усмехнулся капитан Зо.

Боцман подумал, понурился:

– Могут, конечно, и на море сунуть нож в спину… Однако ж вселучше, чем торчать на престоле.

– Можно подумать, ты был наследным принцем, но предпочелпапиной короне славную судьбу джентльмена удачи… – засмеялся капитан Зо. –Ладно, друзья мои, приканчивайте бутылку, и будем расходиться – вечереет, а уграфа Гэйра уже слипаются глаза, денек у него выдался бурный. Да и нам не стоитзасиживаться, не на рейде Сегулы стоим…

Взрыв, глухой и мощный, раздался, когда Сварог натягивалвторой сапог. За ним – второй, третий…

Пробежав по коридору, он вылетел на палубу. Огляделся. Небыло ни суматохи, ни оживления. Прогремел четвертый взрыв. На сей раз Сварогувидел сквозь путаницу такелажа, как далеко за кормой взлетел белопенный столб– в точности, как вчера, когда он впервые увидел корабль.

У выреза в борту стояли трое матросов. Двое держали узкийжестяной желоб, уложив его второй конец на планшир, а третий укладывалнебольшой бочонок. Что-то сделал, стоя спиной к Сварогу, над бочонком взлетелооблачко белого дыма, те двое приподняли желоб, и бочонок, оставляя за собой сизуюструйку дыма, с рокотом улетел за борт. Все уставились за корму. Сварогмашинально стал считать. На десятой секунде громыхнуло, прямо в кильватерномследе взлетел столб воды. Все трое переглянулись с чувством исполненного долга,положили желоб и праздно расселись на палубе, двое вытащили короткие трубочки,третий принялся лениво пощипывать струны виолона (Сварог уже успел заметить,что у здешних морячков есть два любимых способа убивать свободное время: дымитьтабаком и тренькать струнами.).

– Все нормально, милорд, – бросил один, заметивСварога. – Так, балуемся для порядка… Вы нам не покажете ли фокус стабачком? Очень он у вас духовитый…

Сварог, оделив их извлеченными из воздуха сигаретами, приселрядом на бухту каната и тоже задымил первой утренней. Кроме них, никого напалубе не было, «Божий любимчик» шел под тремя верхними парусами довольноходко.

– Кто-то вам определенно ворожит, милорд, – сказалсосед. – Мы тут промеж себя как раз говорили. Чтобы вот так из Хелльстадавыбраться – везение нужно в кармане носить нешуточное…

Сварог и сам так думал. На душе стоял блаженный покой, вдалипроплывали зеленые берега. Взяв у соседа виолон, он побрякал по струнам,разминая пальцы, поинтересовался:

– А вы не слышали, случайно, что это в Хелльстаде за девицы,которые ниже пояса – змеи? И песни вдобавок поют…

– Ну, не то чтобы ниже пояса… – раздумчиво сказалматоос. – чуть пониже, чем ниже пояса, болтают, находились смельчаки,которые их даже и огуливали, поскольку повыше змеи – очень даже добрый товарец.Только сам я сомневаюсь что-то, чтобы имелась у них женская потаенка…

– Имеется, – сказал Сварог. – Сам видел.

– А, все равно. Ты ей всадишь с полным прилежанием, а онатем временем голову откусит, на то и змея…

– Все бабы – змеи, – философски сказал второй.

– Вот я и говорю.

Сварог, перебирая струны, нащупал, кажется, мелодию самогонеобычного в его жизни ночного концерта:

Покуда два птенца, крича, рвались друг к другу,

мы, нежно обнявшись, кружили над землей,

я с нею танцевал под солнечную вьюгу,

во сне и наяву она была со мной…

Матросы вскочили с изменившимися лицами – из-за спиныСварога появилась огромная жилистая лапа и прихлопнула жалобно звякнувшиеструны. Лапа принадлежала боцману Блаю, он возвышался над Сварогом, прямо-такилязгая зубами от ярости.

Сварог медленно поднялся, от растерянности едва не вставнавытяжку, как проштрафившийся юный лейтенантик. Явно он сделал что-то не то –очень уж испуганно смотрели матросы – на него, не на боцмана.

– Охренели? – злым шепотом рявкнул наконец Блай. –Совсем уж? Мы уже не в Хелльстаде, бабку вашу вперехлест через клюз… Кончайсеренаду. С милорда взятки гладки, а вы-то? – Он всерьеззамахнулся. – Марш вниз!

Все четверо гуськом потянулись на нижнюю палубу.

– Что это он? – с искренним недоумением спросил Сварог.

– Да нельзя, милорд, таких слов под открытым небом вслухпроизносить… – оглянувшись, пояснил матрос.

– Каких?

– Хоть и милорд, а темнота… – Он посунулся к уху Сварога: –Забудьте слово «вьюга»…

– Почему?

– А потому. – Он говорил тихо и серьезно. – Вы проШторм слышали?

– Ну.

– А Вьюга будет еще почище. Только про Шторм поминать незапрещается, а насчет Вьюги велено считать, что ее отроду не бывало и никогдане случалось… Ясно?

– Ясно, – сказал Сварог, немногое поняв.

* * *

«Ко мне», – приказал Сварог мысленно и заранееотодвинулся назад, но все равно не рассчитал – молнией метнувшаяся сквозьзакрытую дверь каюты туманная полоса ударила его в грудь, отшвырнула к стене иобернулась весело гавкавшим щенком.

– Сидеть! – рявкнул Сварог вслух, с усилием отклеиваясебя от стенки. Щенок торопливо плюхнулся на зад, взлаял, но, конечно, долго неусидел – тут же вскочил и бросился лизать лицо. Сварог тщетно уворачивался,приговаривая: «Тихо, тихо, Акбар, сидеть!» – но туманная полоса улетучиласьнаружу.

Звереныш взрослел невероятно быстро. Прошло всего двоесуток, а он уже вырос вдвое, крепко стоял на ногах и целыми днями носился покораблю – то обычным способом, то возникая вдруг в самых неожиданных местах,вплоть до крюйт-камеры, не говоря уж о камбузе, попавшем под постоянную угрозувторжения с последующим разграблением. Капитан Зо крепился, но по лицу егочиталось, что «Божий любимчик» еще никогда не опускался до жалкой ролиплавучего зверинца. Сварогу было неловко, но поделать он ничего не мог – вконце концов, это был обычный месячный щенок со всеми вытекающими отсюдахлопотными последствиями. Штурман Борн, как выяснилось, знакомый с колдовствомне понаслышке, второй день сидел над книгами, пытаясь отыскать заклятья,позволившие бы немного утихомирить буяна или сыграть роль привязи, но ничемпока похвастать не мог. А Сварог самостоятельно, совершенно случайно открыл,что щенок выполняет мысленные команды, причем исключительно его собственные.