Наши судьбы сплелись - Анжелик Барбера

– Малколм! – одернула сына Корин.

– Он прав. Я ни на что не похож, – согласился Кайл, пристально глядя на нее. – Но мне все же удалось распечатать фотографии.

Он достал из заднего кармана джинсов пакет со снимками и положил на стол.

– Они действительно хороши.

– Ты из-за этого не спал?

– Малколм!

Кайл взъерошил мальчику волосы.

– Смотри, я нашел фотоаппарат, которым вы с сестренкой сможете пользоваться.

Корин попросила детей отнести все в их комнату и не забыть закрыть за собой дверь.

– Спасибо, – сказала она Кайлу, наклоняясь над раковиной, чтобы вымыть руки.

Он молча смотрел, как она это делает, а потом закрывает кран. Кайл подумал о том, что накануне держал ее руки в своих и что больше никогда этого не сделает. «Потому что так будет лучше». Проснулась Криста. Кайл подошел к переноске, расстегнул ремни и поднял девочку.

– А я как раз думал, попрощаешься ли ты со мной, маленькая.

Криста нахмурилась, когда дверь резко распахнулась, впустив запыхавшегося мальчика. Он налил себе стакан воды, выпил его залпом, не отрывая от них взгляда. Коснувшись ручки, он резко остановился.

– Я закрою дверь?

– Нет, – взмолилась Корин, беря дочку на руки.

Мальчик убежал, оставив дверь открытой.

– Тебе следовало бы пойти туда, Кайл.

– Да, следовало бы.

Он нагнулся, чтобы поцеловать Корин, и взял ее за руку.

– Мне бы так хотелось, чтобы все было иначе.

– Кайл! Пора! Кайл!

Голоса отдавались эхом, но он не ответил и не выпустил руку Корин.

– Мне тоже, – сказала она.

Как и в больнице, много месяцев назад, они улыбнулись друг другу. Кайл развернулся. Потом, остановившись возле газовой плиты, приподнял крышку огромной чугунной кастрюли, зачерпнул содержимое ложкой и попробовал.

– Ты обожжешься.

– Уже обжегся.

И точно как накануне, он знал, что собирается сделать, как знал и то, что не должен этого делать. Но как избежать подобных поступков? Он подошел к Корин, взял ее лицо в свои ладони и поцеловал.

– Я люблю тебя.

Действительно ли он прошептал это, перед тем как исчезнуть? Действительно ли он поцеловал ее? Корин услышала, как удаляются голоса. Она не была до конца уверена, что это мгновение существовало. Корин облизала губы. У них определенно был вкус томата.

В течение нескольких минут стояла полная тишина. Корин была рада тому, что находится на кухне. Да, она второй раз за десять минут почувствовала себя абсолютно счастливой. И не стала винить себя за это. Ночь, которую она провела, мучая себя, больше не существовала. Ее просто унесло, когда Кайл сказал: «Я люблю тебя». Это было не обещание, это был факт. «Я люблю тебя». Остальное перестало иметь значение. Корин не хотела большего и о большем не мечтала. Она хотела жить с силой именно этой любви, которая доказывает, что два человека понимают друг друга и знают, что отныне они больше никогда не будут одиноки.

Все изменилось. С того дня Корин почувствовала, что в ней зреет странное ощущение существования. Ее жизнь вот-вот начнется. «Моя собственная жизнь».

Фары на шоссе слепили Кайла. Он сел на пассажирское сиденье, доверив Пэтси вести машину. Кайл закрыл глаза и прижался виском к холодному стеклу. Но это не мешало ему слышать упреки, которыми его хотела осыпать Пэтси. Она нажала на газ, и они понеслись со скоростью грязевой лавины. Конец первого раунда. Один – ноль в пользу Пэтси.

Кайл знал, что через несколько минут она произнесет эти упреки вслух, открывая второй раунд. Это было обязательно. Привычно.

– А ведь я была права, – наконец произнесла Пэтси. – Каждый год одно и то же. Нет, уточню: каждый раз, когда ты навещаешь сестру, ты возвращаешься сломленным, и это длится неделями. И, глядя на твою физиономию, я бы сказала, что в этом году это джекпот.

– Что тебе сказала Джейн? – встревожился Кайл.

– Джейн? Тебе хорошо известно, что, кроме «здравствуй» и ее дурацких рассуждений по поводу моих волос и нарядов, которые вызывают у нее улыбку, она мало говорит такого, что я понимаю.

– Или что тебя интересует.

– Да. Вот именно, что меня интересует. Жизнь чертовски коротка, Кайл! У меня нет желания тратить ее на бесполезные разговоры.

– Тебе повезло, Пэтси. Не всем в жизни так легко.

– У каждого свои проблемы. Хочешь добрый совет? Перестань сюда приезжать.

– Тебе отлично известно, что это невозможно.

– Тебе отлично известно, что это невозможно! – повторила она.

– Прекрати это, Пэтси.

Она резко затормозила, и покрышки взвизгнули от возмущения на полосе для вынужденной остановки. Конец второго раунда. Один – один.

Боксеры расходятся по углам, садятся, перевязывают раны и следят друг за другом. Удар колокола. Начинается третий раунд.

– Ты что, так и будешь здесь стоять?

– В чем дело, Кайл? Ведь это же ты хотел, чтобы мы поговорили, нет?

Было бесполезно объяснять Пэтси, что первый же коп, который проедет мимо, может оказаться не из числа их фанатов. Кайл выпрямился и, бросая ей вызов, спросил, хорошо ли она подумала над «тем» вопросом в прошедшие дни и нашла ли ответ.

Две или три секунды она молчала. Потом голосом, которого он никогда у нее не слышал, она сказала:

– Мне пришлось об этом подумать. Я беременна.

Кайл оторопел. Он был совершенно сбит с толку. Его мозгу потребовалось несколько минут, чтобы воспринять и придать смысл словам, которые он только что услышал. Пэтси повторила еще раз – медленно – и нанесла последний удар:

– Но я не знаю, ты ли его отец.

Общий нокаут и ничья.

* * *

После этого… ни он, ни она не произнесли ни слова. Ребенок… Как ребенок появился именно теперь? Хотя следовало бы спросить не «как», а «почему». Почему ребенок появился в тот момент, когда его никто не хотел? Какое место будет у него в этом мире? Рядом со взрослыми, не достойными так называться, чтобы воспитывать его?

Все это оба говорили себе, пока мимо со свистом проносились автомобили. Гигантский грузовик с двойным хромированным прицепом с цистернами, наполненными какой-то жидкостью, посигналил три раза. Их машина задрожала от его рева. Другие автомобилисты сигналили им фарами. Копы обязательно скоро появятся. Но им было на это наплевать. Разве выписанный штраф ухудшит ситуацию? Станет ли им хуже, если они опоздают на самолет и на встречу у Стива?