Наши судьбы сплелись - Анжелик Барбера

– Ты в этом уверена?

Пэтси выстрелила в Кайла взглядом.

– Ты знала об этом еще до отъезда?

– Я сделала тест, и он оказался положительным.

– Когда, по-твоему, это случилось?

– Я ничего не знаю наверняка. Жду результатов анализов, чтобы подтвердить дату. Это уже вторые анализы, потому что – поверь мне на слово – в лаборатории перепутали этикетки, и мои пробирки потерялись среди других! А так как сейчас это проклятое Рождество, я все еще жду.

– Ты из-за этого уехала раньше?

– Из-за этого я сказала тебе, что у меня нет «точного» ответа на твой вопрос о наших отношениях, – вздохнула Пэтси и закрыла глаза. – Ты даже представить не можешь, как я себя ненавижу. В первый раз в жизни я… я оказалась именно в той ситуации, в которой никогда не хотела оказаться.

Кайл прошлой ночью то же самое сказал Джейн. Он не считал ситуацию двусмысленной. Только отчаянной. И проверил глубину пропасти, в которую они соскользнули.

– Каковы мои шансы оказаться отцом ребенка?

– По мнению врача, это зависит от выживаемости твоих сперматозоидов на моей вражеской территории.

– Из этого я делаю вывод, что с другим парнем ты не переспала.

– Я занималась любовью.

– Это почти ничего не меняет.

– Это меняет все, – поправила Пэтси, поворачивая к нему голову.

Рыжий локон выбился из-под ее шапки-ушанки, и Кайл подумал обо всех тех минутах, когда ему хотелось поиграть с ним.

– С каких пор ты «занимаешься любовью» с другим? Или с другими?

Они долго смотрели друг на друга, потом Пэтси призналась:

– С момента наших гастролей в Лондоне.

Кайл задумался. Пэтси сказала «гастроли», а не «переезд».

– Но… это было год назад.

– Точно. Можешь быть уверенным, что это единственный тип, с которым…

– Кто он?

– Не важно.

– Кто он, Пэтси?

Она не опустила глаза.

– Помнишь интервью для радио «Абсолют»? А потом я еще поехала ужинать с журналистом, потому что у тебя в очередной раз разыгралась дьявольская мигрень…

Кайл кивнул. Он отлично помнил того парня. Настоящее бревно.

– Никогда бы не подумал, что тебе такие нравятся.

– Это не он. Но именно в этот вечер я была с другим.

На ее губах появилась обычная странная улыбка, и Пэтси добавила, что владелец ресторана, в который журналист привел ее ужинать, приготовил божественное блюдо. А глаза у него были такие, что не устояли бы все Пэтси мира.

– Я подумала, пусть так и будет. Потому что я сердилась на тебя.

– И?

– …

– И что, Пэтси?

– Ты хочешь знать все?

– Да.

Она выпрямилась, убрала локон под шапку и тяжело вздохнула.

– Когда ты вернулся после несчастного случая – мне следовало бы уточнить, что ты вернулся «другим», – сказала Пэтси, – я снова ему позвонила. И если я это сделала, то только потому, что ты был в таком отчаянии, что хотел, чтобы я вышла за тебя замуж и родила ребенка! И вот теперь я беременна! Проклятье! Если бы мне попался тот, кто забавляется там, наверху…

«Иногда ругань нужно просто выблевать». Это была одна из любимых фраз Пэтси, которые она оставляла для тех дней, когда они выясняли отношения. Этот день был из их числа. Но ни у одного из них не было сил повысить голос. Ради чего? Их общей беды было достаточно. Она соответствовала их виновности.

Пэтси объяснила, что ей не потребовалось много времени, чтобы понять: Кайл полюбил другую. Он был погружен в себя, меланхоличен.

– Короче говоря, ты был отрезан от меня. Но успокойся, дорогой, я сниму с тебя вину. Ни у тебя, ни у меня нет монополии на измену. Подведу итог: мы любили друг друга и потеряли друг друга из виду, как множество дураков. Ты знал, что я окажусь в твоей постели. А я всегда знала, что я оттуда уйду.

Кайл заговорил о Корин. В нескольких словах описал ее жизнь и добавил, что она готовит восхитительный соус болоньезе. Пэтси улыбнулась и сказала, что ей очень нравится яичница, которую готовит Кристофер, что ее тошнит по утрам и мучают желания беременной женщины. Она призналась, что очень странно себя чувствует и перестала себя узнавать. По ее словам, она и ненавидит себя, и обожает. Но главное, она терпеть не может восхищаться собой.

– Проклятье! Я как будто признаюсь, что наслаждаюсь этой катастрофой! И все же «это», эта штука, которая поселилась во мне, – это не я. Это антия, и я вынуждена лгать…

Она заговорила о времени, о силе Жизни, об абсурдности Случая, который плохо справляется с работой. Обо всем том, чего они больше не понимают, обо всем том, что от них ускользает, и они не знают, почему. О том, что ей хочется ванили и перца чили. О своем теле, которое она больше не узнает и которое заставляет чувствовать то, о чем она даже не подозревала. И о том, что теперь она в ужасе от жары, и Лондон в конечном итоге совсем неплох.

– Ну да, жары там нет… Само собой разумеется.

Кайл не мог ни прервать ее, ни вставить хотя бы слово. Он просто смотрел на эту потерянную женщину, раздираемую противоречиями, чего с ней никогда не бывало. Эту женщину он когда-то любил и любит сейчас, но никогда не будет любить прежней любовью. Годы пронеслись очень быстро. И в очередной раз Пэтси была права.

– Все это совершенно невозможно переварить. А ты ничего не скажешь?

– Пэтси…

– Понимаешь, – оборвала она его таким же голосом, каким сообщила о своей беременности. – «Это» все меняет. Наша общая жизнь, продолжение этого турне, будущий альбом, следующее турне, Стив, Джет… и мои проклятые костюмы, которые лежат в чемодане и которые я через несколько недель не смогу надеть! Представляешь? Ты видел восточный базар? Вот и во мне происходит нечто подобное, только еще хуже… Проклятье, Кайл…

В ее голосе появились умоляющие нотки.

– На данный момент – я даже сама не понимаю, почему – я не хочу делать аборт.

Он открыл было рот, но Пэтси подняла руку.

– Я не должна была даже задавать себе этот вопрос. Я должна была уже сидеть в клинике. Но я не могу. Понимаешь?

Кайл пробормотал «да» и взял ее за руку. Пэтси оттолкнула его.

– Самое ужасное в том, что я не знаю, сумею ли быть матерью. Я даже не говорю о том, чтобы быть хорошей матерью… Черт! Я… Это…

– Пэтси, если я могу…

– Ой, заткнись! Честно говоря, вероятность того, что малыш от тебя, очень мала. Если только твои сперматозоиды прожили целую неделю и сохранили достаточно сил, чтобы уничтожить другие и оплодотворить единственную яйцеклетку, которую я рискнула снести в своей жизни!