Обнаженная тьма - Елена Арсеньева

Александра почувствовала, что слезы подступили к глазам, и,чтобы в самом деле не заплакать, ничего не ответила, а только поцеловала его вплечо. Не передать, какой счастливой она себя сейчас ощущала! Правду кто-тосказал: женщина любит ушами. Сперва сбросить с себя опостылевшие путы и понять,что эта новая жизнь восхитительна, а потом еще и услышать, что она не простоспособна стать десертом после ужина, но и наслаждением, и с ума может свести –это же… от этого захватывает дух так же сильно, как от любви. И эти словакак-то воздействуют на ее тело, они словно бы прикасаются ко всем нервнымокончаниям, ее самые потаенные местечки наливаются жаром, в висках начинаетстучать. И, что самое удивительное, то же происходит с Ростиславом: она знаетэто так же точно, как если бы его тело было ее телом. И вот она опять чувствуетэту восхитительную тяжесть на своей груди, опять его губы приникают к ее губам,опять она стискивает коленями его бедра, опять… опять… Жажда наслаждения вдругоказалась так велика, что они не могли затягивать ласки. Чудилось, оба бегутнавстречу друг другу из какого-то далека и вот добежали, встретились,сомкнулись… словно бы разряд тока! Что-то вспыхнуло, весь мир озарился светом…она изумленно открыла глаза и увидела близко-близко лицо Ростислава снезнакомым, напряженным выражением счастья.

Какое-то мгновение он смотрел на нее ошеломленно, словно невидя, еще продолжая ловить последние судороги блаженства, потом резко мотнулголовой и хрипло сказал:

– Привет! Ну разве так поступают порядочные люди? Анаписали: до полдесятого! Разве сейчас уже полдесятого?

Александра судорожно сглотнула, с трудом сообразив, чтослучилось. Свет включился, вот же зараза! Она ненавидела сейчас все, чтосвязано с электричеством, начиная с диспетчера Горэнерго, который ткнул вкнопочку на пульте раньше времени, и заканчивая этим, как его там, которыйизобрел лампочку накаливания. Ей не хватило совсем немножко – еще бы чуть-чуть,и она добежала бы!

Чуть повернула голову, чтобы видеть стоящие на телевизоречасы. Но вместо этого увидела отразившийся в темном экране диван, а на нем…

Это что?! Кадр из эротического фильма?! Это кто, это она тамлежит с раздвинутыми ногами? А на ней…

Она почти с ужасом уставилась на Ростислава, и вдруг онулыбнулся, глядя ей прямо в глаза:

– Какая же ты красивая! Ну, еще, давай еще…

Он чуть подвинулся, встал на колени между ее ног, провелруками по груди, по животу, скользнул ниже. Александра застонала, зажмурилась.

– Нет, смотри на меня! Смотри на меня!

Но она не могла. Его руки делали с ней что-то такое, от чегосразу потемнело в глазах. Она то открывала глаза, то зажмуривалась – и вдругуслышала чей-то стон, поняла, что стонет сама, прикусила край ладони, но стелом ничего поделать не могла – оно билось, металось, подчиняясь рукамРостислава, но вот наконец сокрушительное блаженство смилостивилось над ней –отступило, оставило тяжело дышать, словно выброшенную на берег шквалом.

Александра всхлипнула, утерла глаза, потом, приподнявшись,взяла Ростислава за руку, прижалась к ней губами… и вдруг увидела повышезапястья бесформенную, расплывшуюся кляксу рубца, напоминавшего след давнегоожога.

Она закричала так, что сразу сорвала голос и подавиласькашлем. Не помня себя, оттолкнула Ростислава, соскочила с дивана и ринуласькуда-то, ничего не видя от ужаса. Ударилась о косяк, снова закричала от ужаса,что дверь заперта, что не вырваться, – но нет, вырвалась, влетела в комнатуКарины и захлопнула за собой дверь. Трясущимися руками защелкнула задвижку –покойная сестра строго охраняла свою личную жизнь! – и кое-как смогла перевестидух. И тут же ее снова заколотило, потому что в дверь ударилось тяжелое тело,раздался голос Ростислава:

– Александра! Сашенька! Да ты что?!

Она забилась в истерике, и все, что могла выкрикнуть смольбой, это было:

– Уходи! Уходи! Я вызову милицию!

– Что-о?! – Он глубоко вздохнул там, за дверью, а потомснова ударился в нее с такой силой, что защелка соскочила.

Александра с визгом ринулась в угол, забилась между стеной ишкафом, выставила вперед руки:

– Не подходи! Не подходи!

В этой комнате не горело электричество, и темный мужскойсилуэт выглядел угрожающе. Лунный свет играл на его голых плечах, и Александраснова зашлась паническим криком:

– Не надо! Я вызову милицию!

Как она собиралась это сделать, если телефон стоял накухне?! Но Александра не думала об этом. В ушах звучали далекие отзвукиненавистного голоса: «Снимай штаны и ложись. Чего сидишь, как девочка!.. Лучшея ее трахну, а на пленку сами наговорим, чего надо…» И как он мусолил в рукахэто свое, страшное…

Он все-таки сделал это с ней! Выследил – и добился своего. Ией это понравилось, весь этот кошмар понравился ей! Но как она теперь будетжить? Как?

– Я все рассказала Золотову! – закричала, кашляя от боли всорванном горле. – И в милиции рассказала! Они сразу поймут, что со мнойслучилось! Если ты меня убьешь, тебя будут искать!

– Да я не собираюсь тебя убивать, с чего ты взяла? – тихосказал Ростислав, неловко стоя перед ней – голый, понурившись, не зная, кудадевать руки.

– Уходи! Уходи!

– Ничего не понимаю! – вскинул он голову, но, услышав, какиз ее горла опять начали рваться истерические вопли, резко кивнул: – Ладно!Уйду!

Вышел в коридор.

Александра тут же метнулась к двери, но защититься было нечем– защелка сорвана. Она просто прижалась к двери изо всех сил, трясясь отхолода, – здесь дуло из приоткрытой форточки, а она была раздета.

Напряженно вслушивалась в движения за дверью. Шуршала одежда– Ростислав, наверное, одевался. Потом он вышел из комнаты, протопал покоридору. Взвизгнула «молния» куртки. Ударился об пол вырвавшийся из его рукбашмак – Ростислав выругался, да так грубо, так злобно, что у Александры сновазаколотилось в страхе сердце. Да, это он… «кавказец», «человек со шрамом»! Тоттоже крыл матом почем зря, вся-то разница, что коверкал при этом язык. Но еслибы Ростислав вздумал произнести с характерным акцентом: «Блад такая!» –наверняка у Александры исчезли бы последние сомнения.

Ее снова заколотило. Пользуясь минутным затишьем, сорвала скрючка на двери толстый, махровый халат Карины – так и не дошли руки убратьвещи сестры, то и дело натыкалась на них, – завернулась в него, и сразу сталотеплее.