Святое возмездие - Михаил Серегин

Отец Василий еще не знал, что пройдет совсем немного времени, и именно это с ним и случится.

* * *

На следующий день после того, как пикетчиков посадили в обезьянник, в Усть-Кудеяре объявились адвокаты из области. Все правильно. Пал Палыч Сомов никогда своих людей без поддержки не оставлял – это все знают.

Как рассказал позже отцу Василию всесведущий Костя, адвокаты немного покрутились у РОВД, нанесли короткий визит Щеглову и в районную прокуратуру и уже к обеду освободили всех своих клиентов. Так что под контролем правоохранительных органов остался один Антоша Свиристелкин, на тот момент валявшийся со сломанной челюстью и легким сотрясением мозга в травматологии.

Как так получилось, толком потом никто объяснить не мог. Но отпустили всех экологов до единого, даже того, которому как раз шили покушение на убийство омоновца. Милиционеру проткнули легкое заточкой, сразу же приобщенной к делу в качестве вещдока.

И когда возмущенная милицейская общественность плотно наехала на свое начальство и потребовала не спускать дело на тормозах, оказалось, что никакой заточки нет, да, кажется, и не было. Говорят, кое-кому здесь же, по горячим следам, за это набили морду, но поправить положение оказалось почти невозможно – вместе с заточкой из материалов дела ушли и свежеснятые «пальчики». И вот это вызвало в ментовских массах самый настоящий шок.

Ситуация и впрямь была неслыханной. Людей потрясло не произвольное обращение с вещдоками, нет, этим в Усть-Кудеяре поразить кого-нибудь было сложно. Но все понимали – предательство еще хуже беззакония. Одно дело вставить задним числом нужные отпечатки, чтобы повесить глухаря на какого-нибудь стопроцентного козла, и совсем другое – предавать своих товарищей по оружию.

Но еще через день рты пришлось прикрыть даже самым ярым сторонникам справедливости. Потому что, как сообщили компетентные источники, именно Усть-Кудеяр выбрала местом для проведения своей выездной сессии одна из могущественнейших московских правозащитных организаций.

– Я чего-то не понял, – шушукались между собой менты в РОВД. – Чего они здесь потеряли?

– Да это все Сомов, сука позорная, навел! Ребят его, видишь ли, здесь обидели! А кто их обижал? Разрешения на пикет нет? Нет! Властям сопротивление оказывали? Оказывали! Ну и вперед, в клетку! Где вам и положено быть!

– И что теперь?

– Что? Да поимеют нас все, кому не лень! Вон, в прокуратуре не знают, куда жалобы на недозволенные методы следаков девать – все забито! Пронюхали подследственные, что масть пошла, вот и стараются, козлы!

* * *

Правозащитников ждали с часу на час. Ждали везде – в прокуратуре и РОВД, в администрации и районном подразделении УИНа. Срочно прятались некоторые дела, добывались новые улики, подгонялись сроки… СИЗО и тот опустел ровно наполовину. Никто и никогда в провинциальном Усть-Кудеяре с подобными организациями дел не имел и, чего от них ждать, не знал. Впрочем, менты еще по ведомственной комиссии МВД помнили, как умеют работать москвичи, и прекрасно понимали, сколь непросто будет откупиться от тех, кто сызмальства притерся к столичным требованиям и расценкам.

В конце концов, как говорили приближенные к верхам всезнайки, Скобцов вышел на старинного, еще армейского друга, работающего в одной из московских силовых контор, наладил связь и по крайней мере смог, что называется, «держать руку на пульсе». Но яйцеголовые правозащитники все не ехали и не ехали, а когда напряжение достигло критических значений, город заполонила братва.

Теперь уже вообще никто ничего не понимал. Огромные, как четырехспальные кровати, машины до отказа забили автостоянку у гостиницы «Волга», а крепкие, сверкающие золотыми цепями и массивными перстнями парни прогуливались по центральной площади города и за полдня внесли в храмовую кассу столько пожертвований, сколько отец Василий собирал обычно месяца за три.

Братки никого не трогали и ни на что не претендовали и, казалось, вообще приехали сюда отдыхать. Но, как рассказал отцу Василию знакомый участковый, уже за полсуток до приезда «высоких гостей» город словно вымер. Нет, учреждения работали, банки валюту меняли, а пацаны в футбол играли – исчезла преступность. Ровно с двенадцати ночи предшествующего визиту дня во все отделения милиции перестали поступать сведения о квартирных кражах, валютных мошенничествах и вообще о сколько-нибудь организованной преступной деятельности. На ходу остались только две сферы: проституция и наркоторговля, да и то лишь потому, что обе сферы относились к числу «производств с непрерывным циклом» – останови, так потом хлопот с клиентурой не оберешься.

Ментам в эти дни не завидовал никто. Как сказал все тот же участковый, всех их Скобцов перевел почти на казарменное положение и заставлял патрулировать абсолютно безопасные улицы чуть ли не круглосуточно. Понятно, что смысла в этом было не много, но страх, как известно, здравым смыслом не руководствуется, и бедные менты, и так имеющие каждый по полторы-две сотни неиспользованных отгулов за переработки, надели чистое белье и пошли патрулировать.

Чтобы прояснить для себя картину, священник попытался дозвониться до главы администрации, но так и не сумел. А секретарша, словно автоответчик, талдычила одно: «У Николая Ивановича совещание. Позвоните попозже». Отец Василий звонил попозже, но результат оставался тем же.

Народ уже начал поговаривать о съезде авторитетов, и священник понимал, что, если это правда, и у Щеглова, и у Карнаухова, и у Скобцова работы выше крыши. Наверняка каждый из них получил собственную бумагу с грифом «совершенно секретно» с четкими и однозначными инструкциями и, возможно, довольно напряженным «планом мероприятий». Но, если честно, отец Василий немного досадовал на Щеглова за эту его недоступность. Как нужен был главе администрации Михаил Иванович, так даже на малый актив пригласили, а как не нужен, так и дозвониться нельзя!

А потом приехали и правозащитники.

Священник узнал об этом в пять утра от нового помощника Щеглова. Этот юркий, настырный и, надо сказать, довольно неприятный молодой человек устроил такой трезвон, что разбудил Мишаньку, за что отец Василий чуть его не пришиб. Прямо здесь, на крыльце.

– Здравствуйте, Михаил Иванович! – бодро оттер его в сторону помощник и протиснулся в прихожую. – Я от Николая Ивановича.

– Вижу, – мрачно кивнул священник.

– Короче, это… москвичи приехали, так Николай Иванович хотел бы знать, есть ли у вас какие претензии, чтобы перетереть это сразу.

– Перетереть? – язвительно усмехнулся отец Василий. – А по-русски это выразить никак нельзя?

– Так это… – растерялся нахал. – Я вам русским языком и говорю: перетереть прямо сейчас, чтобы потом никто ни на кого не обижался.

– Идите в жопу, молодой человек! – не без удовольствия взял его под локоток священник и вывел на улицу.

– Эй! – возмутился помощник. – А что я Николаю Ивановичу передам?

– Раньше надо было беспокоиться, – мстительно пояснил отец Василий. – Не в пять утра и не в день приезда. Так и передай! – И захлопнул дверь.