Святое возмездие - Михаил Серегин

Телефон снова зазвонил, но на этот раз отец Василий понадобился Щеглову.

– Вас как, ваше благословение, на малом активе ждать?

– А вы его назначили? – усмехнулся отец Василий.

– Разумеется. Сегодня в пять. У меня в кабинете. Я понимаю, у вас теперь есть дела и поважнее…

«На что он намекает?»

– …но актив есть актив, и если вы придете…

Священник задумчиво нажал рычаг, с минуту слушал, как тоненько поет в трубке зуммер, отпустил рычаг, нажал и снова отпустил… А потом решительно поднялся и пошел в ванную чистить зубы. «Я буду на твоем активе, господин Щеглов. Обязательно буду!»

* * *

Главы долго не было. Священник сидел, расслабленно откинувшись на спинку стула, и всматривался в этих столь давно знакомых ему людей. Вот Скобцов, старательно минуя попа взглядом, рассказывает своему соседу, сколько крови стоила ему эта выездная правозащитная сессия и слава богу, что она наконец-то завершилась. Вот прокурор Силантьев негромко объясняет Карнаухову, почему он предпочел не выдвигать обвинение по одному из бесконечной вереницы проходящих через его руки дел. А вот и сам Карнаухов сидит, молча вращая остро заточенный карандаш в руках и делая вид, что ему интересно то, что говорит Силантьев… А вот и Брыкалов.

Отец Василий внезапно поймал себя на мысли, что, как ни странно, единственный человек изо всей этой компании, который вызывал у него хоть какие-нибудь симпатии, был трусоватый, слабый и податливый в чужих руках, словно кусок теста, Брыкалов.

Дверь открылась, и на пороге появился Щеглов.

– Ну, что, господа, все со своими делами разобрались? – начал он.

– Все… да вроде… как же, разберешься с ними… – вразнобой, нестройно отозвался актив.

– Тогда начнем.

Щеглов энергично прошел на свое место и сел во главе стола.

– Правозащитники у нас уехали, экологи тоже…

– Братки тоже, – шутливо напомнил кто-то из актива.

– Так что теперь у нас на повестке дня… О! Чуть не забыл! Прежде чем мы начнем наш актив, я должен вам с сожалением объявить о том, что настоятель нашего храма Святого Николая-угодника отец Василий нас покидает…

Все повернули головы к священнику.

– Спасибо вам, батюшка, за вашу службу, и больше я вас не задерживаю. – Щеглов сказал это так, словно именно он и распорядился судьбой отца Василия.

– А не надо меня благодарить, Николай Иванович, я на тебя никогда не работал, – еще вольготнее откинулся на стуле отец Василий. – И не должен я тебе ничего, даже бутылки коньяка.

Глаза главы администрации панически забегали.

– Это кто ж тебя так напугал, а, Николай Иванович? – усмехнулся священник. – Неужели тот самый Кузьменко?

Он резко подался вперед и вперил немигающий взгляд в Брыкалова.

– Может быть, вы знаете, отчего господин глава так передрейфил? А, Василий Петрович? Кто это так нашего Николая Ивановича напугал – Кузьменко?

– О чем это вы? – дернулся подполковник.

– О Щеглове… О вас… О себе… Кстати, и о бугровцах тоже. Ну как же, теперь вся общественность только про попа-черносотенца и трындит, а про воинскую часть да про экологию эту хренову и думать забыли. Кто теперь вспомнит о каких-то разборках между братвой и вояками? Удобно, блин, устроились!

– Я вас не понимаю.

– Зато я вас всех понимаю, – поднялся из-за стола отец Василий. – Всем спасибо, надеюсь, что не в последний раз свиделись. – И вышел.

* * *

Замена ему пришла стремительно, в течение одних суток. Отец Дмитрий сухо, не подавая руки, поздоровался, кинул свой «дипломат» на стол, быстро и деловито ознакомился с документами, принял кассу, в пять минут уволил работавшую с прежним настоятелем главбухшу Тамару Николаевну и дал понять, что более в присутствии прежнего пастыря не нуждается.

«Вот и все! – покачал головой отец Василий. – Вот и все…»

Это была его вторая замена, и если в первый раз патриархия, разобравшись в том, что батюшка не виноват, сдала назад, то теперь… Отец Василий не верил, что ему дадут еще один шанс.

Он пошел к Косте, дождался у него в кабинете, когда главврач завершит свои обычные дневные заботы, и принялся пить, односложно отвечая на Костины попытки хоть как-то расшевелить друга.

– А ты знаешь, что сомовскую группировку вчистую разгромили? – спрашивал Костя.

Священник пожимал плечами – разгромили так разгромили.

– И теперь что здесь, что в области половина бандитских фирм опечатана, менты почти всех за жабры взяли, – налил по следующей Костя.

Священник принял рюмку и чокнулся с другом.

– И ведь как классно все проделали! – продолжал главврач. – Пока Сомов с этими правозащитниками лялькался, они к нему совсем с другого конца подобрались. А только адвокаты уехали… – Костя засмеялся. – Пал Палыч, поди, и понять ничего не успел!

– Суета сует и всяческая суета, – уронил голову на руки отец Василий.

* * *

Ольга его не трогала. Отец Василий часами сидел у окна с видом на речку Студенку, лишь изредка покидая свой пост, чтобы попить воды и подойти к Мишаньке. Стройный и ясный мир обвалился и похоронил под своими обломками все его мечты и все надежды.

Он знал, что придет срок, и он предстанет перед господом, и там, на Страшном суде, поймет наконец, и что сделал не так, и зачем явился в этот странный, противоречивый мир. А пока ему предстояло разбираться во всем самому.

Никто не звонил и не приходил. Даже друзья. Где-то в области кочевала из больницы в больницу серьезно приболевшая официантка придорожного кафе Вера, обращенная им в православие. Ушел в дальний рейс, да так и пропал веселый шофер Толян, а Костя… Что-то было тогда отцом Василием сказано, тяжелое, не к месту. В общем, и Костя носа не казал.

Правда, был еще Исмаил, но у него сейчас, поди, и своих дел хватает. И, если честно, бывший священник был бы рад даже, если бы его навестили обокравшие его бродяги Петя и Марина. Чтоб помылись в его баньке, покушали, а потом отправились восвояси – у каждого в жизни своя дорога…

* * *

На третий день за Студенкой начались какие-то маневры юных бугровцев, и отец Василий часами наблюдал, как обучает Виктор Сергеевич своих ребят рукопашному бою, с ходу различая, что из того, что показывал Бугров, пережито и пройдено им на личном опыте, а что взято из книжек с глянцевыми обложками. И провести различие было немудрено. То, что Бугров прошел сам, отличалось точностью и филигранной выверенностью, а остальное… лучше бы он их этому не учил.

С ножом, например, Виктор Сергеевич вообще обращаться не умел, но упрямо показывал заученные по картинкам приемы и вряд ли говорил своим парнишкам главное… А главное, на взгляд отца Василия, было то, что если ты вытащил нож, то должен быть уверен, что применишь его, потому что мир вокруг тебя сразу изменится – быстро и необратимо, и сделать вид, что ничего не было, уже не получится.