Охота за призраком. Борьба спецслужб СССР, США и Западной Германии за архивы МГБ ГДР - Олег Никифоров

Речь идет о 70 листах секретной информации для США. Строившееся тогда в Москве новое здание представляло собой с учетом внедренной КГБ техникой огромный микрофон. Энергетическая подпитка подслушивающих устройств вечна, поскольку осуществляется за счет естественной вибрации несущих конструкций, тепловых коммуникаций и даже циркуляции водяных паров внутри бетонных плит. Посольское здание облучается и обрабатывается спецпрепаратами, наносящими серьезный ущерб здоровью всего персонала. Хитроумные устройства, спрятанные в глубине несущих опор по всему периметру здания, в нужный момент — время икс — выстреливают тончайшие и прочные иглы, которые пробивают в стенах каналы к микрофонным закладкам, и начинается несанкционированный съем информации. Стоящая через дорогу церковь Девяти мучеников Кизических была тогда «конспиративным храмом» КГБ, где каждый священник — сотрудник органов госбезопасности в звании не ниже майора, утверждал Витковский.

В те дни в прессе мелькала информация, что Бакатин, передавая американцам схемы расположения подслушивающих устройств, выполнял указания… Центрального разведывательного управления США. На допросах в ФБР бывший сотрудник ЦРУ и по совместительству агент советской разведки Олдрич Эймс якобы показал, что в конце лета — начале осени 1991 года по распоряжению своего начальства он подготовил запрос о передаче документации по советским подслушивающим устройствам, который отвез в Москву руководитель советского отдела ЦРУ Милтон Бирден и передал Бакатину. Отвечая на этот вопрос Витковского, уже упоминавшийся выше Красильников ответил, что «у меня нет документальных подтверждений этим сведениям. Если это действительно так, то действия г-на Бакатина весьма похожи на предательство. За подобный поступок любой сотрудник службы был бы арестован и заслуженно обвинен в измене Родине в форме шпионажа. Даже в угаре святой постперестроечной наивности глава спецслужбы по данному вопросу не мог принимать единоличное решение, а должен был обсудить эту проблему с высшим руководством государства, соблюдая всю процедуру согласования, рассекречивания и, прежде всего, получение письменных санкций высшего руководства страны».

Говорится, что свой шаг Бакатин якобы согласовывал с тогдашним руководством страны. В этой связи называются имена Горбачева, Ельцина, Шеварднадзе, дипломатов Панкина, Козырева. Но Витковский утверждает, что Бакатин только поставил указанных лиц в известность о своих намерениях. И как сообщает Красильников в том же интервью, «он только поставил их в известность и, не получив четких письменных указаний (двусмысленная резолюция Горбачева не может считаться таковым), принял самостоятельное решение».

Естественно, что в тех условиях и на том фоне передача активов МГБ ГДР, бывшей спецслужбы бывшего государства противнику, если таковые и имелись в советских спецслужбах, могло рассматриваться на фоне глобальных изменений в существовании Советского государства как незначительное деяние. Ведь не понес же Бакатин до сих пор никакого наказания за передачу американцам документации по советским подслушивающим устройствам. Тогда это многими, и прежде всего политическим руководством, воспринималось как своего рода примирительный акт по случаю окончания холодной войны. Поэтому-то и исчезновение данных, касавшихся спецслужбы бывшего партнера советской разведки, на фоне тогдашнего хаоса вообще могло бы пройти никем не замеченным. Возможно, что сыграли свою роль предложенные сотрудниками ЦРУ финансовые средства отдельным офицерам внешней разведки МГБ ГДР, а таких подходов было немало. Возможно, что ЦРУ удалось отследить тайники, в которых хранились микрофильмы с данными на агентуру. Но главное, что мы не знаем и даже не подозреваем, кто это мог бы быть и даже где это могло произойти. В пользу того, что какие-то утечки информации из Москвы могли быть, свидетельствует Вернер Гроссманн. Он пишет в своих воспоминаниях[104], что «летом 1997 года вдруг перед дверью своей квартиры на Гревесмюленерштрассе, 18 (в берлинском районе Панков) я обнаружил двух сотрудников Федеральной внешней разведки. Они представились как фрау Вагнер и герр Диетц и изъявили желание со мной побеседовать. По их словам, я должен был им помочь разоблачить „крота“, который якобы находился в непосредственной близости от руководства этой разведслужбы». Они заявили, цитирует Гроссманн дословно слова своих посетителей, что «они располагают достаточно достоверной информацией из Москвы» о наличии агента, работавшего ранее на внешнюю разведку МГБ ГДР и затем перешедшего на службу к русским, но долгое время не использовавшегося по назначению. Речь шла о так называемом «спящем агенте». Это агент, не выполняющий никаких заданий, не имеющий связи с Центром. По сути, тут никакой двойной жизни нет. Просто человек живет простой человеческой жизнью. Но однажды Центру он понадобится, с ним свяжутся, и он примется за дело.

Но в данном случае автор не намерен рассказывать еще об одной занимательной истории о поиске «кротов» в рядах немецких разведчиков, которая действительно имела место. Просто интересен сам факт, что информация об этом поступила якобы из Москвы.

И несомненно, позиция ЦРУ, связанная с неразглашением деталей операции «Розовое дерево», в подобных условиях становится понятной.