Охота за призраком. Борьба спецслужб СССР, США и Западной Германии за архивы МГБ ГДР - Олег Никифоров

Несомненно, проверка полученной от агента или разработки информации через другие надежные источники является проверочным мероприятием. Но это занимает, как правило, много времени. О проверках по учетам других дружественных спецслужб мы уже упоминали. Но в данном случае для Джима надо было определиться, не является ли он сам объектом разработки со стороны КГБ. Для этого в отношении Александра была разработана следующая операция. Джим на одной из встреч договорился с ним, что передаст ему в конверте деловые бумаги для одного из своих партнеров в Берлине. Причем операцию надо было провести буквально на следующий день вечером, поскольку Джим якобы в день встречи должен был бы отправиться в Гамбург и там уже получить требуемые для передачи бумаги. На заклеенном конверте, содержавшем бумаги, была написана фамилия и адрес одного из берлинских отелей. Перед Александром была поставлена задача получить конверт у проводника поезда, прибывшего из Гамбурга, и в течение полутора часов передать его адресату, указанному на конверте. Конечно, берлинской резидентуре ЦРУ пришлось привлечь к операции своих агентов на немецком железнодорожном транспорте (проводника) и в берлинских отелях (сотрудника на ресепшен), а также силы наружного наблюдения, которые контролировали поведение Александра от получения конверта до его передачи. Излишне говорить, что конверт был обработан на вскрытие. В данном случае использовался в числе прочего (кроме анализа конверта на вскрытие) анализ поведения человека в острых ситуациях. Как отмечает генерал-лейтенант КГБ Виталий Павлов, работавший в советское время руководителем Представительства КГБ при МВД ПНР, в своей книге[81], когда объект испытывает недостаток информации или времени для принятия правильного решения и на некоторое время теряет ориентировку, для него характерны непроизвольные действия. Во всяком случае, с точки зрения ЦРУ, Александр выдержал испытание. Из чего можно было сделать вывод, что Джим находится вне поля зрения советской спецслужбы.

Проблема коммерческой деятельности на ниве хозяйственников Группы советских войск решалась более или менее успешно. Правда, доходы от нее были мизерными, и гонорара Александру за посредничество едва хватало на пару кружек пива. Но Джиму не терпелось получить доступ к заветной цели. Однажды во время обсуждения очередных бизнес-планов Джим осторожно затронул тему ликвидации МГБ ГДР и наличия связей Александра в этих кругах. Джима интересовало все: от эмблем и сувенирной продукции до военной униформы.

Для Александра Джим был нейтральным контактом. И хотя он поставил его на учет в соответствии с требованиями работы с контактами, принятыми в резидентуре, но проведенная проверка в центральном аппарате, которой в принципе подвергались тогда все оперативные контакты, ничего не дала, а исходя из сообщений, которые на начальном этапе знакомства писал Александр о Джиме, каких-либо разведывательных перспектив не вырисовывалось. Поэтому Джим был оставлен как нейтральный контакт, и о нем просто забыли. Ведь и оперработники и журналисты со временем обрастают связями, которые нередко насчитывают сотни людей.

На одной из встреч Джим поделился с Александром «заветной мечтой» — созданием Музея шпионажа, который он хотел открыть рядом с бывшим контрольно-пропускным пунктом на бывшей линии разграничения советского и американского секторов, известным как КПП «Чекпойнт Чарли» (Checkpoint Charlie). Он находился на Фридрихштрассе и был предназначен для военнослужащих войск союзников. Контрольно-пропускной пункт «Чарли» представлял собой КПП, разделяющий одну улицу Фридрихштрассе на две части. Одна часть улицы, северная, проходила по Советской оккупационной зоне, другая, южная, — по Западному Берлину. Сам КПП находился на территории Американского сектора, далее следовала дорога, ведущая к КПП пограничников ГДР, причем заграждения на этой дороге были сделаны так, что автотранспорт, следующий в Восточный Берлин, не мог ехать напрямую, а объезжал на низкой скорости преграды в виде бетонных блоков. С двух сторон этой полосы с запада на восток проходила сама Берлинская стена.

В октябре 1961 года КПП на Фридрихштрассе стал ареной так называемого танкового противостояния. Тогда он вошел в анналы истории. Танковое противостояние у КПП «Чарли», известное также как Танковое противостояние на Фридрихштрассе или Инцидент у КПП «Чарли», — эпизод Берлинского кризиса 1961 года и холодной войны в виде бесконтактного противостояния между вооруженными силами СССР и США. Поводом послужило сооружение и укрепление властями ГДР Берлинской стены в течение августа — октября 1961 года и желание американского военного командования в Западном Берлине разрушить эти укрепления. В результате чего на границе Восточного и Западного Берлина у контрольно-пропускного пункта «Чарли» были стянуты американские и советские танки, находившиеся всего лишь в десятках метров друг против друга.

27 октября в 17:00 по берлинскому времени пограничники ГДР, находящиеся на Фридрихштрассе, начали докладывать, что по направлению к ним движутся американские танки, бронетранспортеры и джипы с американскими солдатами. Танки M48 инженерной модификации имели в передней части корпуса мощные бульдозерные отвалы, что позволило бы им расчистить заграждения. Берлинская стена того времени еще не была серьезным сооружением. Наспех построенная, она представляла собой бетонные плиты или силикатные блоки со вставленными в верхней части металлическими крепежными элементами, на которые была натянута колючая проволока. Высота такого сооружения не превышала двух метров и без особого труда могла быть снесена инженерными танками американцев. Передовые силы американцев, приблизившись к КПП на Фридрихштрассе, остановились в нескольких метрах от границы Восточного Берлина, обозначенного белой линией на асфальте. Экипажи американских машин стали ждать дальнейших команд. А уже менее чем через час со стороны Восточного Берлина по улице Фридрихштрассе показались советские танки Т-54А 7-й танковой роты капитана Войтченко, 3-го танкового батальона майора Василия Мики, 68-го советского гвардейского танкового полка. Они также остановились у границы, возле КПП пограничников ГДР. Опознавательные знаки на советских боевых машинах были замазаны грязью, чтобы создать впечатление, что они принадлежат ГДР.

На помощь американским танкам пришли и заняли свои позиции американские солдаты, вооруженные как стрелковым оружием, так и противотанковыми переносными гранатометами типа «Супер-Базука». В верхних этажах ближайших от КПП «Чарли» домов в американском секторе разместились для лучшего наблюдения американские военные и представители военной полиции США. Расстояние между американскими и советскими танками составляло не более сотни метров друг от друга.

Все танки были вооружены боевыми снарядами, и обеим сторонам была дана команда открывать незамедлительно огонь, в случае если огонь откроет противник. Напряжение между сторонами было очень высоким, поскольку все прекрасно понимали, что один залп из танкового орудия или выстрел из пулемета может привести не только к боестолкновению в Берлине, но и к обмену ядерными ударами между СССР и США, с дальнейшим возможным началом Третьей мировой войны. Танки США и СССР простояли друг напротив друга почти сутки. А тем временем по дипломатическим каналам шли переговоры между Кеннеди и Хрущевым. Первыми свои танки утром 28 октября начали отводить советские танкисты. Через некоторое время Фридрихштрассе покинули и американские боевые машины.